Терпень-трава

А на улице, за окнами, всё тот же дождь. Зарядил. Правда, уже мелкий. Говорят, сеянец. Тяжёлые тучи, сбросив крупный водяной калибр, облегчились, посветлели. Поднялись выше. Безмолвно хороводили вверху, теряя силу, сплетаясь в один общий мутный, тонкий слой. Днём уже светлее стало – что хорошо. Но под ногами всё раскисло, пройти было трудно – что плохо. Гусеничная техника вязла, колёсная тоже. Вся работа встала… Кроме домашней. Весь народ, и стар, и млад, с неудовольствием поглядывали за окна, на небо: «Ну, хватит, уж, поди. Всё уж водой пропитал». Да и засиделись уже по избам, уже и на волю ребятне хочется. Да и старикам бы под солнышком подвигаться… Ан, нет, льёт. Чтоб его!..

И так всегда: то просят-умаляют, то гневаются-ругают. А чтоб оно в меру в жизни было – такого никогда. Не предусмотрено.

В дождь я и уехал. На «Варьке», конечно. На областное совещание руководителей агропромышленных хозяйств. Обязаловка такая. Да и интересно. Может, что и полезное узнаю. Поехал. За себя приказом оставил Митронова. Пусть подключается. Толковый мужик. Есть у него деловая хватка.

Целую неделю сквозь дрёму слушал выспренные речи то полномочного представителя президента, то разного уровня руководителей агропромышленной фракции в Госдуме, других областных чиновников… Ловил себя на мысли: а зачем они мне, нашему хозяйству нужны, такие умные и полномочные, если за столько лет перестройки ничего хорошего для крестьянина не сделали… Мне, нам, глубоко наплевать на их чиновничьи, личностные или политические амбиции. Нам нужны конкретные решения прямого действия: полная реструктуризация долгов, привязка к программе развития нашего хозяйства к агропромышленному комплексу региона, свободный долгосрочный, беспроцентный кредит, лизинг, освобождение от налогов на первые десять лет, преимущество экспорта, перед иностранным импортом. И всё! Мы через неполные пять лет уже чистую прибыль давать государству будем. Без болтовни и совещаний. Причём, увеличивая прибыль с каждым последующим годом. И деньги на пустые совещания государству тратить не придётся. Я, как и все участники, только на бензин – туда и обратно – затратился, да вечерами на пиво в ресторане. «Жизню» обсуждали за кружками с коллегами. Всё остальное за счёт организаторов совещания прошло: проживание, питание, автобусы, аренда, бумажные расходные материалы и прочее. За счёт, как я понимаю, налогоплательщика. Идиотизм какой-то! На чиновничью суету деньги у государства есть, а чтобы в прямое развитие их вложить – нету. А деньги есть в стране. Есть! Говорит же правительство, что с профицитом уже живём… Их и направить. Но нет. Они нас просто не видят. Мы для них экономическая единица, в масштабах макроэкономики которой можно пока, или вообще, пренебречь. Но это же глупость, это преступление. Любое хозяйство, тем более наше, сельское, это хлеб, это мясо, это молоко, масло, и прочие сопутствующие…

Многие руководители, приехавшие с разных сторон региона, как раз в этом духе и выступали… Даже в резолюции совещания это записали, но… Реального оптимизма не звучало. В атмосфере совещания витало мнение, в намёках проскакивало: «Скоро новые выборы, как мы все знаем, и президентские и думские, вот они-то, как раз, и должны всё решить, всё расставить. Всем сестрам тогда будет по серьгам! Будет! Это уж точно! Как говорится, кто не с нами, тот… Для этого только нужно объединиться и подождать. Пока подождать». Как это подождать? Чего? Как? Если зерно или животноводство растёт не по политическим законам, а по естественным, биологическим и физиологическим. Нам вчера уже были нужны реальные программы развития…

Ещё нам раздали красиво оформленные бланки для добровольного вступления в несколько политических партий, в любую, на выбор. Дружно входящих в одну. Говорят, пропрезидентскую. Чтоб именно он опять к власти и пришёл. Чтоб было ему на кого потом опереться, и на кого рассчитывать…

Так я и уехал, набив портфель бумагами программ, протоколов, воззваниями, резолюциями, и прочей макулатурой, доставшейся от совещания и, конечно, адресами своих профильных коллег… Хоть это, может, я думаю, пригодиться. А вот бланки заявлений я где-то случайно, кажется, забыл. Да! Ну вот, растеряха, со мной случается такое… иногда. Где-то в гостинице, по-моему. Вышлют, может быть, я думаю, не пропадать же добру. Хотя, моих реквизитов там, на бланках, нет… Может, по отпечаткам пальцев если…

Съездил. Время зря потратил. Ещё досаднее стало, да злости прибавилось. Может, в этом и был смысл совещания? И деньги на ветер.

36.

На подъезде к шлагбауму – мы его не стали пока снимать – встретил, конечно же, Егор Дмитрии. Наша визитная карточка, шлагбайнёр. Чисто одет, причёсан, в штиблетах. Он всем теперь представляется или начальником ШБКПСС… Что в переводе означает: шлагбайн контрольно-постовая служба села, или просто шлагбайнёром. Сам такое себе название службы придумал. Многозначительно чтоб, и серьёзно. По пыльному хвосту увидел нашу «Варьку», узнал её, улыбаясь, вышел на средину дороги, остановил. Доложил, как командующему: