Терпень-трава

– А вот с такой! – в голосе Гошки уже слышались напор и обида. – Я потому что у неё ещё тогда спросил, зачем ей наш Палыч, он же занят, она и сказала – влюбилась, говорит. Да вот, если хотите знать. Сама мне сказала.

– Так она, может, пошутила над тобой, Гонька…

– Ну, прямо уж там – пошутила она! Я что, маленький что ли, – не понимаю? Она даже губы для этого красной краской накрасила… Вот! И колёса, если хотите знать – это она им проткнула. Она! Я видел.

Наступила тишина. В возникшей пустоте, рядом со мной, словно усмехаясь, чётко щёлкал маятник настенных часов.

О колёсах я не забыл, не до них просто было. Но такое… Не ожидал.

– Зачем это? – спрашивает Мишка.

– А чтоб не уехали раньше. – Звонким голосом заявляет Гошка.

– Кто не уехали?

– Не знаю. Палыч и ты, наверное.

– А ты, значит, знал, и молчал? – Это уже сердитый голос старшего из них, Толяна.

– Я же слово дал никому не говорить. – Защищаясь, оправдывался малец.

– А сейчас, значит, проговорился. Да? – Наступает Вера.

– Сейчас другое дело. Они же остались. Значит, можно теперь.

– Евгений Павлович, – высоким осуждением звенит чистый Веркин голос. – Вы слышали, что Гошка тут сейчас сказал?

– Слыхал, – отвечаю.

– И что? Ругаться на неё и на Гошку будете, да? – озвучила общий вопрос Верка.

– Нет, – после паузы отвечаю. – Не буду. Он же честно признался. Сам. За правду не наказывают.

– А её? – В тональности вопроса слышится сложный сплав интересных, не детских, кажется, нюансов.

– А её!.. – я вспомнил приятный образ Светланы, абрис лица, глаза, контуры фигуры, тембр её голоса… И неожиданно для себя, совсем не к месту, шумно вздохнул и, поэтому, конечно, не очень уверенно заявил. – Надо подумать… Хотя… – Я наконец взял ситуацию в руки. – Нет, наверное, – говорю, – она же не со зла, я думаю, это сделала.

– Женщина… – словно оправдывая её накрашенные губы, по-взрослому скептически тянет Гошка.

– А может, и шутка. – Холодным ещё тоном, цепляется Вера за первую, удобную бы сейчас версию.

– Хха!.. Шутка!.. – обиженно фыркает Гошка.

– А что, может и правда… – Это Толян. – Вполне нормально. – Заявляет он. – Палыч у нас совсем ещё не старый… даже наоборот. Не пьёт, не курит, не матюгается. Самое то, жених…

– Стойте, ребята! Я поняла. – Каким-то особенным голосом, Вера вдруг резко останавливает коллективные блуждания. Понизив голос, тоном заговорщицы, именно так дети рассказывают друг другу жуткие сказки перед сном, торжественно заявляет. – Она приходила к Евгению Павловичу, – высказывает она свою догадку, – чтоб извиниться. Вот. – И совсем другим тоном, проникновенным и жалостливым, громко обращается ко мне. – Вы её, пожалуйста, простите, дядь Женя. Она хорошая женщина, только жизнь у неё не сложилась. Муж у неё сволочь был: пьяница и драчун. Слава те Господи, в город подался. Моя бабушка всё про это знает. А сама она хорошая. Да.

– Да-да, конечно, – как можно равнодушнее соглашаюсь я. – Безусловно хорошая. Безусловно.

Но ребятня меня уже не слушала. Они почему-то перешли на шёпот. Я невольно прислушался, полагая, что тема, видимо, ещё не исчерпана, и говорят они ещё, наверное, обо мне.

– …есть такая большая служба. Там огромная база данных. Всемирная база, причём. – Шептал Мишель, его внимательно слушали. Начало я, к сожалению, не расслышал, но в остальное вслушивался внимательно. Понял, говорили действительно обо мне. Мишель, оказывается, на меня сделал запрос в Службу знакомств по Интернету, и получил уже шестьсот предложений.

– Шестьсо-от? – удивлённо, забывшись видимо, едва не в голос, в ужасе переспрашивает Верка.

– Да, – отвечает Мишка. – Всякие разные там женщины, со всех концов Света. И ещё предложения идут. Много. Я уже и запутался там.

– Миш, а шестьсот – это сколько? – громко шипит Гонька. – Это много?

– Очень много. Тебе, шкет, не сосчитать, – сердито отмахивается Толян. – Молчи давай. Нишкни.

– О, о! Сам что ли большой! – огрызается Гонька, и ойкнув, испуганно умолкает. Тычка, видимо получил.

– И я тогда понял, – не обращая внимания на «левую» дискуссию, с жаром продолжает Мишка, – лучше всего Палычу подойдёт наша классная учительница Елена Андреевна. Да! Она молодая, красивая, и не женатая, и всё время поэтому грустная. Вот.

– А почему только она? – интересуется Толян. – А другие тогда что? Ну, которые по-Интернету?

– Ничего, Земля большая, они других себе найдут. – Легко отмахивается Мишка. И продолжает шептать. – А её, я лично, сам знаю… как-никак!.. Это во-первых. Во-вторых, она без вэ пэ… Это точно.

– Без кого? – Вновь перебивает Гонька

– Ну, ты, шило… в одном месте, ты умолкнешь, нет? – явно сердится Толян, и в свою очередь интересуется. – А вэ пэ, это что такое?

– Да, Миш!.. – присоединяется и Верка. – Это по-английски, да? – Угадывает она. Кстати, Вера просто поражена была, когда узнала, что Мишка свободно не только с каким-то замысловатым компьютером запросто общается, но и на английском языке пишет, ещё потом и читает всякую такую абракадабру, переводит, в смысле.