Терпень-трава

Точно! Вот, она спасительная идея: нет времени. Нет его, и всё, баста! Действительно времени на ухаживания нет. Одни дела, дела, заботы. Да и на виду я всё время здесь, на людях. Тут вам не город, не столица, где нырнул себе в метро, выскочил на другом конце города, и не знает тебя никто, и знать не хочет. Встречайся когда можно, сколько, и с кем можно. Город потому что! Мегаполис! Правду говорят, на одной лестничной площадке соседи годами живут, и не знакомы. Даже не здороваются. Парадокс? Конечно. Но не для города. Просто люди в городе стали бояться себе подобных. Многие мутировали в нелюдей, в криминал, и никакой защиты от них нету. Только за своими стенами, да металлической сейфовой дверью спокойно. И то – бабка надвое сказала. А здесь, в деревне, пусть и в селе, все люди на виду. Каждый твой поступок или увеличит к тебе уважение, либо ославит. Часто и на всю жизнь. Что не желательно. Вот и приходится себя в руках держать: мораль и честь блюсти. Хороший, кстати, предлог. Отличный. В общем, на Светлану или другую какую женщину, нет у меня времени. Нет его, и точка.

Я так именно думал, на самом деле всё пошло совсем по-другому. Всё не так.

– Евгений Палыч! Евге-ений Па-алыч! Радость-то какая у нас… Радость!.. Где вы? – Лучистым мажором звенит голос нашей бухгалтерши. Слышу торопливые шоркающие её шаги в мою сторону, к кабинету, она в тапочках в конторе ходит, слышу шумное её дыхание и восторженные придыхания при каждом шаге… – Ой, ой!.. – На вид ей лет семьдесят, а память и сметка, до сих пор, как у молодой учётчицы, и опыт ещё той школы, советской. Хотя сейчас, тот опыт, кто понимает, как детские сказки. Она, перекатываясь на толстых ногах – возраст, сидячая жизнь – на секунду задерживается на пороге – здесь ли! – ещё шире улыбаясь, прижав руки с какой-то бумажкой к груди, вваливается ко мне, семенит к стулу, протягивает мне ту бумагу, и падает на стул… – Вот… – задыхаясь, бросает мне. – Смотрите! Какой нам подарок!

– Что это? – внутренне подобравшись, спрашиваю. Хоть и пытаюсь всегда быть спокойным и невозмутимым, удаётся не всегда. Особенно это сложно здесь, в посёлке. Люди другие, другие эмоции. В своём голосе я слышу и настороженность, и удивление.

– То ли эти – спонсоры, то ли кто деньги нам вернул. С вашим приходом… Вот. Но денежки поступили. Зачислились, миленькие! Нам! Нам! А я уж и не чаяла в своей жизни… – Как со сладким во рту, пропела она. – А сумма-то, гляньте, какая огромная… Гляньте! За что это нам, а? – Вера Никандровна вопросительно смотрит на меня, светясь от счастья и замирая от ужаса одновременно. Так же удивлённо сверкают и её очки. У неё дальнозоркость, поэтому, очки на лбу сейчас. Ручки так же на груди. Кстати, она и главный бухгалтер здесь, и кассир, и просто бухгалтер… В одном лице. Никого уж в бухгалтерии и не осталось, да и счета на картотеке давно.

– Какие спонсоры… – бормочу я, пробегая глазами по-строчкам банковской выписки платёжного поручения. В ряде длинных строчек и регистрационных номеров нахожу строку «зачислено»… и цифру… Там значится «кредит»: десять… и несколько нолей за ней. Не поверил глазам. Внимательно пересчитал ноли: семь их. Семь!.. «Это что ж, нам поступило десять миллионов рублей!» На моём лице очень это видимо, хорошо отразилось. Она бегло произвела расшифровку:

– Ага! – восклицает Вера Никандровна. – Смотри, Евгений Павлович – «кредит» – десять миллионов, это поступило, «дебет» – семь миллионов – долги, значит, удержаны, всё погашено – всё, в чистую! – и наше «сальдо» теперь, остаток, значит, три миллиона рублей. Три! Миллиона! Вот. – Видя, что я ещё не реагирую, задаёт следующий вопрос. – И кто это они наши благодетели? Кто перечислил нам денежки… ЗАО это. Как их, там?..

Я нахожу глазами соответствующую строку – «плательщик». Там ясно значится неизвестное мне ЗАО ПКП… Пожимаю плечами, качаю головой: не знаю…

Так и говорю ей:

– Не знаю такую фирму, – верчу в руках странное для меня платёжное поручение, размышляю. С чего бы это… Механически спрашиваю. – Откуда они, кстати?

– Так там же написано, – отвечает бухгалтерша, и очки, с готовностью, водружаются ей на нос. Показывает через стол пальцем на строку. – В Москве этот «отправитель» и живёт. Из Москвы.

– Из Москвы! – Невольно восклицаю и, к своему ужасу, кажется, догадываюсь… – Мише-ель! Мишка! – Кричу. Знаю, он тут где-то в конторе должен быть. Они с утра, я краем уха слыхал, славную летопись нашего села с ребятами собирались писать. Идея у них такая возникла: корни свои прославить. Ладно бы так, до археологических раскопок лишь бы не дошло. Мишкина идея, естественно. – Ну-ка иди сюда.