Терпень-трава

– Зачем нам это? – насторожённо, с досадливой ноткой бурчит Мишка. С ним понятно, я знаю, он, в своё время, едва отбился от музыкальной школы. Мишка недовольно хмурит брови. – Ты ж говорил, что детям спорт – это всё. В здоровом теле, говорил…

Да, я такое говорил, – помню. Но сейчас другие обстоятельства. Вот раньше, если б я не подслушал их страшную тайну, так бы и продолжал говорить, но сейчас, зная куда они клонят – я протестую. Поэтому и принимаю превентивные меры.

– У нас, Мишель, – говорю «умным» тоном. – В посёлке, это тебе не город, здесь без всяких уроков физкультуры спортсменом станешь. Пока из одного конца села в другой дойдёшь, вот тебе и нагрузка на лёгкие, голеностопный аппарат, на мышцы бёдер, таза, рук, и всё остальное. А ещё нужно воды домой принести – раз пять-шесть, поросят покормить, коз выпустить-загнать, гусей и всё такое прочее… А музыка, Мишель… это же… Чайковский, Хачатурян, Бах, Дунаевский, Шостакович, Моцарт… Одна из важных граней человеческого развития, как и другие, конечно: Рембрандт, Ван-Гог, Гойя, Петров-Водкин, Церетели, национальные ремёсла… Всё, в общем.

– Это понятно, – перебила Вера. – Но зачем нам другие музыканты, Евгений Павлович, когда у нас своя баба Дарья на гармошке всё играть может, ещё и поёт. – Поддержала она моих оппозиционеров. – Ещё и оркестр свой есть.

Ну надо же, и эта туда же. Парирую:

– Ха, оркестр!.. Да что она там поёт, наша Дарья Глебовна, – ехидничаю я, мне отступать некуда. – Частушки, которые только с закрытыми ушами слушать можно?

– Почему с закрытыми? – Гонька, не понимая, вытянул шею.

– Ну там же эти… – неопределённо трясу рукой в воздухе, поясняю. – Уши вянут, в трубочку закручиваются.

– Нет, – решительно отвергает Гонька. – Я сколько раз слышал, не закручиваются. Вот, смотрите, дядь Женя, какие были, такие и остались. – Крутит головой, демонстрирует свои аккуратные симпатичные уши. Сейчас, между прочим, красные.

Осуждающе смотрит на меня – морочит дядька голову ребёнку Вера дёрнула Гоньку за рукав, пояснила ему:

– Дядь Женя говорит про плохие слова в частушках.

– Вот именно Вера, – легко подхватываю подсказку, развиваю наступление. – Именно про плохие. Не для детей.

– А, про эти… – разочарованно тянет Гонька, машет рукой. – Так их можно не слушать… Музыку можно слушать и всё. Или как пляшут смотреть…

– Ха, пляшут… – опять иронизирую я. – И музыки там – три аккорда: три прихлопа, три притопа…

– Всё равно спорт лучше, – стоит на своём Мишка и рубит главное. – Нам, мужчинам…

– И женщинам тоже… – тонким голоском усугубила аргументацию Вера, как патрон в патронник дослала.

Я уже себя чувствую в роли слабой фанерной либо бумажной мишени, что в тире или на стрельбище. Сейчас точно собьют.

– …Да, и женщинам, – соглашаясь, кивает головой Мишка. – Без физкультуры никак нельзя. Нам, если хотите знать, скоро в армию идти. Родину защищать. А если с детства не тренироваться, в армию не возьмут.

– Возьмут, возьму, – делаю вид, что промазали ребятки по мишени, в холостую получился выстрел. – Сейчас всех берут!

– Мы так не хотим! – повысив тон, Мишка обиженно уже басит.

– Да, не хотим мы так! – на терцию выше, плаксиво поддержал и Гонька. – Не надо нам понарошку. Я взаправду хочу…

Ну вот, только слёз нам сейчас не хватало. И Вера смотрит осуждающе. Сгустились тучи. Все против меня. Ладно, сделаем вид, что сражён. Примирительно говорю:

– В общем, тут надо подумать. Может вы и правы. Бывают же сразу: и гимнастки, и музыкантши, и художницы, и учительницы… в одном лице. Таланты такие народные.

– Ага! – Гонька уже согласен. – Бывают! – Слёз в его глазах уже нет, в голосе только бравурный мажор. А Вера с Мишелем насторожённо смотрят на меня, не доверяют. Пытаются разгадать, действительно сдался я, или это хитрость такая взрослых.

– Бывает, бывает, – совсем бодрым тоном заявляю я, чтоб поставить точку. – Такую и найдём!

– Значит, это наша классная и есть! Как раз подходит. – Как открытие делает Мишка, тем самым он и ставит точку в нашем споре. Противник повержен, и взят в плен.

– Ой, стойте-стойте! – Дёргаясь на сиденье, не своим голосом вдруг кричит Гонька.

Машина от испуга клюёт носом.

– Что такое? – в тревоге все оборачиваемся к мальчишке. – Что случилось?

– Дядь Жень, я писать хочу. – Зажав руками ширинку, умильно скорчив рожицу, шипит Гонька.

– А, понятно! Тормози, Валерий Фокич! – Командую молчаливо ухмыляющемуся нашему слушателю, по-совместительству водителю. – Радиатор у парня закипел. Сделаем остановку. Разомнёмся. Выходи, рота! – говорю, когда машина съехала на обочину и встала заглушив мотор. – Мальчики – налево, девочки – направо.

Гонька выскочил, конечно, первым и не разбирая – лево-право – резво ускакал в кусты.

22.