Терпень-трава

– Да, есть. Но нам преподаватели нужны высоко подготовленные, с хорошей школой, здоровыми амбициями, манерами… Нам и культуру вместе поднимать… Пора уж, наверное, Москве, столичным городам, кадрами делиться… Не всё же время в одни ворота играть.

– Ну если так только… – Подняв брови, согласился курносый.

– Да, так, – я уже ставил точку. – В общем, товарищи учителя, кто захочет, может в начале приехать, ознакомится с нашим селом, школой и прочим. Ребята помогут. Мы всё покажем. Подумаем, поговорим. Наш адрес мы оставим в приёмной вашего ректора, Сергея Львовича. Думайте, решайте, приезжайте… Мы ждём вас.

Мои спутники, согласно подтвердили: «Да». «Ага». «Ждём».

Прощаясь, мы поднялись. Собирая записи, сумки и портфели, поднялись и хозяева.

Перекрывая шум, чей-то женский голос, заметно кокетничая, спросил ректора:

– Сергей Львович, ну, пожалуйста, не интригуйте нас, скажите, кто такой этот Байрамов. Профессор? Академик? О нём точно нам не рассказывали. Нет его у нас в хронологии педагогических деятелей. Я всё в шпаргалках просмотрела.

– Как это нет! – Изумился ректор. – У него ещё этот… «москвич»… – Сергей Львович обернулся к Гоньке за подсказкой.

– Жёлтый. – Охотно поделился важной деталью Гонька.

– Да, москвич у него жёлтый. Агроном, он. В чистом виде агроном.

– He-а, он всегда в грязном. Потому что Мичурин. – Поправил Гонька. А Верка вновь дёрнула его за рукав, наклонившись, что-то прошептала ему на ухо… Гонька смешался.

– Вот, – хитро улыбался разыгранной шутке ректор. – Я ж сказал, что хороший человек. А вы: нет в записях, нет в хронологии… Не хорошо. Современников нужно знать!..

Дипломники, вновь от души весело смеялись приколу, ну хохмач ректор, ну молодцы гости…

21.

Всю обратную дорогу я размышлял: приедут – не приедут. Василий Фокич размышлять не мешал, всю дорогу молчал, предпочитая за рулём, как и за столом, не болтать: «Гляди, движение-то какое. Неровён час – всмятку тебя, или сам в кювет слетишь. Вы уж без меня разговаривайте, а я послушаю». Теперь только улыбался или ухмылялся нашим с ребятнёй разговорам. И так, и сяк я прокручивал в памяти разговор, не мог понять: убедительно я говорил или нет. И ребята размышляли. Но больше всего впечатлений у них было, конечно, о ЗООпарке, и о Макдоналдсе. Тут они были единодушны. Правда Мишель довольно сдержанно выказывал свои чувства, взрослый парень, и не такое видал; спокойная, уравновешенная обычно Вера сейчас не останавливаясь, трещала на перегонки с Гонькой: «Ой, а какие тюлени красивенькие, я и не представляла, и детёныши все у них миленькие, как рыбки, только большие… И тигры…», «И медведи, – делая круглые глаза, перебивал Гонька, – и обезьянки смешные такие, быстрые, летают… Совсем как человеки…». «Как люди, надо говорить», – поправляла Вера. «Да, как Толян там был один, а другой как Сережка наш…». «Нет, там на тебя Гонька, обезьянки все были похожи». «Нет, на меня одна только, маленькая такая, смешная, а ещё как ты была… я видел, серьёзная такая, деловая. Глазками на меня: луп-луп, и рукой ко мне: дай-дай…». «Нет, это она к Мишелю обращалась. Я видела». «Нет, ко мне. Да! А потом один там такой большой был, гама… какой-то, забыл… ага, дрил… Как дядь Матвей Звягинцев большой и страшный… когда пьяный». «Ага, они, как мы все…»

– Как думаете, приедут, нет? – спрашиваю ребят. Они, развалясь, сидят на заднем сиденье, в окружении подарков своим сверстникам… Весёлые, довольные. Вокруг них сувениры из ЗООпарка, книжки-сказки, коробки с красками, пластилин, наборы «Лето»… Крутятся, болтают между собой… Много впечатлений накопилось.

– Кто? – не сразу и понимают вопрос.

– Учителя. – Говорю. – Мы же за учителями ездили.

– Ааа! Учителя… К нам?

– Да.

– Нет, к нам не приедут. – Уверенно отвечает за всех Вера.

– Почему?

– Так у нас же ни таких метро красивых нет, зоопарков ещё тоже, ни мороженого такого… – Сверкая глазами, перечисляет Гонька. И загорается, вспомнив Макдоналдс. – А мороженое какое сладкое было… как мёд. Только холодное очень. Вкуснота просто! А горло у меня совсем даже и не болит. Да! Смотри, дядь Жень… кхе-кхе! Вот! Я говорил. И эти, дядь Жень, как их, палочки такие из картошки? Вкусные были. И биг-мак, и «Кока-кола».

– Ну понятно, – многозначительно тяну, и уточняю вопрос. – Я про учителей спрашиваю.

– Нет, не поедут. Да и молодые все совсем… не опытные. – Говорит Вера и прячет глаза.

– Не понял… А вам, простите, какие нужны? Старые что ли?

– Нам взрослые нужны… Чтоб это… – Говорит Мишка и, спохватываясь, тоже умолкает.

– Чтобы что? – требую я. – Ну, говорите! Что у вас там за тайны?

– Нет у нас тайн, – очень правдиво трясёт головой Гонька. – Ни одной… Зуб даю, дядь Жень!..

– Ты мне своего деда не копируй здесь. Я серьёзно спрашиваю…

– Да нет, правда-правда, дядь Жень…

– Понимаете, – начала пояснять Вера. – Они все такие неуверенные-неуверенные… Вы же сами видели… Как первоклассники совсем. Всё спрашивают-спрашивают…

– Они не первоклассники для вас, Вера, – вступаюсь я. – Они без пяти минут учителя. Понимаете? Из Москвы! Из столицы! Самое то… для нас. Для вас, то есть.