Терпение дьявола

– Я сделал тебя счастливой! – гордо сообщил Сеньон.

Гильем качнул вилкой в его сторону:

– Так странно видеть тебя на задержаниях, когда ты, громила этакая, крутишь подозреваемых в бараний рог, давишь их авторитетом, и знать, что ты на самом деле любящий папаша!

Летиция засмеялась:

– Ты бы видел его за игрой с Натаном и Лео! Какой уж там авторитет! Он и сам тут же впадает в детство.

Сеньон вскинул руки – мол, сдаюсь:

– Ну да, нет смысла отрицать. Между прочим, черные громилы тоже имеют право на сентиментальность.

– Какой же ты все-таки балбес, – фыркнула Летиция.

– Когда-то я был независимой, непробиваемой, непобедимой глыбищей, а потом вдруг в один прекрасный день стал папашей.

– Это все объясняет, – покивал Гильем.

– А вы когда планируете обзавестись наследником? – спросила его Летиция.

– Не знаю, после свадьбы обдумаем эту тему. Надо еще квартиру найти, чтобы на одну комнату больше…

– А почему не подашь заявку на служебное жилье? Жандармерия должна вам предоставить все, что нужно.

– Мод не хочет. Боится, что мы там будем как в казарме.

Летиция снова переключилась на Лудивину:

– А ты, Лулу, о детях еще не задумываешься?

Та вытаращила глаза:

– О нет!

– Она еще не все учебники по криминалистике прочитала, – хмыкнул Сеньон.

Воспользовавшись случаем, Гильем поинтересовался с набитым ртом:

– А правда, что твоим наставником был сам Ришар Микелис?

Лудивина кивнула:

– Я несколько месяцев ездила к нему в горы.

– Черт, это круто! – восхитился Гильем. – Он один из величайших криминологов.

– Теперь тебя не удивляет, что она так зациклена на работе? – спросил Сеньон. – С Микелисом вполсилы работать нельзя, ему КПД на все триста процентов подавай. В итоге ты живешь своим расследованием, спишь со своим расследованием, ешь его и им же запиваешь. Микелис требует полного погружения без страховки до тех пор, пока ты не влезешь в голову к убийце.

– Именно так он и добивался своих блистательных результатов, – напомнила Лудивина.

– И уволился, потому что боялся не всплыть после очередного погружения, верно?

– Я думаю, что полное погружение в извращенное сознание несовместимо с семейной жизнью. По крайней мере, с семейным благополучием.

Гильем, захваченный и заинтригованный темой, кивнул. Немного поколебавшись, он все же рискнул спросить о том, что давно не давало ему покоя:

– Когда вы вместе вели расследование по тем преступлениям в Европе и в Канаде, вы ведь сталкивались лицом к лицу со многими убийцами. В них есть что-то… особенное? Ну, то есть это же гребаные серийные убийцы, не абы что! Должны же вы были что-то почувствовать, сидя напротив чудовищ? От них ведь что-то исходит?

Сеньон с Лудивиной переглянулись, и за столом воцарилось неловкое молчание.

– Нет, – наконец сказала Лудивина. – Ничего не исходит. С виду обычные люди, такие, как все. Некоторые – простые деревенские парни, грубые, необразованные, с низким уровнем интеллекта. Вернее, таких подавляющее большинство. Но встречаются настоящие извращенные манипуляторы, достаточно умные и хитрые для того, чтобы притвориться заурядными, смешаться с толпой. Общаешься с таким, смотришь на него – и вроде не видишь ничего особенного.

– Значит, все эти разговоры о том, что серийные убийцы – воплощение зла, всего лишь байки?

Лудивина глубоко вдохнула, прежде чем ответить:

– Проблема в том, что никто не может объяснить, почему человек вдруг становится серийным убийцей.

– Тяжелое детство – насилие со стороны окружения, нищета, частые психологические травмы. Разве нет?

– К счастью, нет, иначе все люди, выросшие в плохих условиях, становились бы преступниками, но это не так, даже наоборот. К тому же у многих убийц детство было вполне нормальное. И почему они тогда начали убивать?

Сеньон, уже наслушавшийся подобных разговоров, доел то, что было у него в тарелке, подлил всем вина и скрестил руки на груди.

– А генетического объяснения, конечно, тоже нет? – не унимался Гильем.

– В общем, нет. Гена убийцы или гена насилия не существует. Разве что можно предположить, что человек, как биологический вид, изначально запрограммирован на склонность к насилию – это то самое качество, необходимое для выживания, которое и поставило его на высшую ступень пищевой цепи. А серийные убийцы – квинтэссенция этого качества, воплощение сверхнасилия и сверхдоминирования.

– Ты так говоришь, словно они – будущее нашего вида!

– А почему нет? – очень серьезно спросила Лудивина.

– Да ладно, они же преступники!

– По сути, они те, кем от природы являемся и мы сами, только они ближе к совершенству. Это боевые машины, лидеры эволюции, превосходящие нас по закону природы – то есть по закону о том, что выживает сильнейший. Они лучше вооружены для того, чтобы удерживаться вверху пищевой цепи и продолжать развиваться, лучше умеют защищаться, убивать и подчинять других своей воле, потому что одержимы желанием доминировать. По меркам эволюционного процесса, они во всем лучше нас – более приспособлены к выживанию и к дальнейшему распространению того вида животных, к которому мы принадлежим.

– Нет уж, позволь, мы уже не животные.

– Да? А кто?