Терракотовое пламя

Сбоку раздался торопливый топот ног, мгновением позже я ощутил болезненный укол в область шеи. Сознание помутилось, в глазах потемнело. Грохот стрельбы и рёв моторов поплыл, искажаясь. Сильный удар ногой по рёбрам – это было последнее, что я почувствовал перед тем, как провалиться в беспамятство.

Глава 20 Дикий

Я очнулся от сильной тряски. Вокруг стояла такая темень, что поначалу мне показалось, будто уже наступила ночь, и нас везут хрен знает куда, наплевав на все правила и нормы. Негласный закон любого уважающего себя сталкера гласит: сиди ночью дома. Ночь – это время детей Зоны: мутантов и зомби. В это время они полноправные хозяева проклятых земель. Честным сталкерам и светлого времени суток с лихвой хватает для охоты за артами.

Уже в следующую секунду я понял, что снаружи всё-таки день, ведь если было бы по-другому, свет прожекторов заливал бы дорогу пред тягачом и по сторонам от него. «Выходит, пока я лежал без сознания, мне на голову натянули мешок из плотной ткани, чтобы я не видел, куда нас везут», – понял я.

Сквозь грохот двигателей и лязг гусениц до меня доносились слабые голоса пленённых сталкеров. Одни молились, другие ругались на чём свет стоит, третьи несли какую-то бессмыслицу. Это разноголосое бормотание и равномерное потряхивание клетки ввело меня в состояние транса.

Я вдруг ощутил себя парящим внутри огромной сферы. В то же время моё сознание как будто находилось в сотнях тысяч разных мест одновременно. Причём я видел всё происходящее там и воспринимал это не мешаниной образов, а так, словно мои глаза превратились в фасеточный орган зрения гигантского насекомого. Каждая картинка транслировалась на отдельную ячейку, мозг воспринимал эти сигналы по отдельности, не превращая их в большой калейдоскоп.

В одной из таких ячеек я увидел Настю. У неё ещё не было вертикальных морщинок на лбу между бровями и скорбных складок, что тянулись от носа к уголкам печально опущенных губ. Она стояла рядом с высоким мужчиной лет на десять старше её и весело улыбалась, что-то говоря ему. Возле них толпились карлики в чёрных балахонах. Они прыгали, хлопали в ладоши и вообще вели себя как дети.

Внезапно картинка сменилась изображением с другой ячейки. Настя с тем же мужчиной сидела в баре в большой компании других сталкеров. Один из сталкачей, здоровый, как медведь, с идущими к подбородку соломенными усами встал, поднял руку с кружкой пива и что-то сказал. Остальные весело закричали, а Настя вдруг налилась краской. Мужчина повернулся к ней, обнял и крепко поцеловал в губы. Сталкеры закричали ещё громче и начали хлопать, словно отбивая такт или ведя счёт.

Картинка снова поменялась, и теперь я увидел Настю бледную, как смерть. Она лежала на запачканном кровью столе в какой-то лаборатории. Её комбинезон был окровавлен, в груди зияло пять дырок от пуль. На полу, рядом со столом, на котором она лежала, сидел тот самый мужчина. Он держал её за руку, покачиваясь из стороны в сторону. Я сделал мысленное усилие, пытаясь разглядеть в деталях его лицо, но картинка вдруг резко уменьшилась в размерах и вместе с другими слилась в широкую пёструю ленту, как будто я закружился на взбесившейся карусели.

Разноцветное, вызывающее муть и приступы тошноты буйство красок внезапно исчезло, и я опять завис в леденящей душу пустоте. Я парил в ней, как в невесомости, пока вдруг в иссиня-чёрной дали не появилась маленькая мерцающая точка. Она медленно приближалась, плавно увеличиваясь в диаметре. Из мизерной искорки далёкий огонёк превратился в маленькую сферу размером с булавочную головку (при этом светящийся шарик медленно двигался вверх-вниз, как будто покачиваясь на волнах), потом вырос до размеров копеечной монеты.

Когда сияющая глобула стала ещё больше, я увидел внутри неё маленького мальчика. Он сидел на странном кресле, как будто целиком состоящем из разноцветных проводов, прозрачных трубок и толстых гофрированных шлангов. Над головой ребёнка нависал большой металлический колпак с лампочками, тоже опутанный проводами.

Внешне малыш походил на Настю, даже волосы у него были рыжие, как и у неё. Мальчик кричал. Я не слышал его воплей, зато видел искажённое страхом лицо, раскрытый в немом крике рот и текущие по щекам слёзы.

Я рванулся вперёд, желая спасти паренька, но тут из тьмы выплыла острозубая уродливая пасть. Она заглотила прозрачный шар с кричащим внутри него мальчиком и двинулась ко мне. Между её кривых, загнутых в разные стороны зубов с треском проскакивали молнии. Состоящая из одной лишь головы мерзкая тварь резво прыгнула на меня и вдруг превратилась в ослепительно яркую вспышку.

Я заорал, резко дёрнулся. В следующий миг тело пронзила адская боль, и меня, до хруста в позвоночнике, выгнуло дугой.

– Вставай, ублюдок! Поднимайся! – Над ухом послышался электрический треск. – Или снова захотел отведать шокера?

Я помотал головой, открыл глаза, проморгался. Пока был в прострации, тягачи привезли клетки с пленниками в пункт назначения.