Терракотовые дни

Серега всерьез думал, а не отложить ли визит на послеобеденное время, чтоб уж точно не разбудить человека. Но решил иначе: время не ждет. Да и кто его знает, какой график дня у смотрителя: может, он всю ночь не спал, может, напротив, после обеда завалится отдыхать или вовсе куда-то уйдет.

На местном жаргоне воровские почтовые станции именовались «дорогой», ну а живущие при ней, как водится, смотрителями, смотрящими за дорогой. Они не ходили на дело, кормились с общака. Порой у них собирались граждане бандиты, пили самогоночку да под домашний огурчик, слушали на граммофоне пластинки Петра Лещенко, привезенные контрабандой. За стол, порой, садились враги. Иногда становились врагами во время застолья, но существовал закон — с оружием к Смотрителю не заходить, тем паче, счеты на его земле не сводить, чтоб не подставлять.

Работа станции «дороги» была тайной даже для иных воров. Смотрящий держал в голове карты всех соседних узлов, основные направления. И изыми одного Смотрителя из обращения — в Дороге образуется брешь километров в сто, письма пойдут кружным путем, не говоря уже о том, что из какого-то города сообщение можно будет отправить только легальным способом.

И вот, наконец, после получаса поисков, Колесник постучался в неприметную калитку. Стучался громко, железным кольцом об железную же пластину. Вероятно, грохот перебудил всех в округе, но к Сереге никто не вышел.

— Хозяин! — крикнул Серега. — Хозяин, твою мать!!! Петька, просыпайся!

После минут пяти крика хозяин, действительно, вышел: прямо в кальсонах, в галошах на босу ногу. Было видно, что его только разбудили: он щурился от дневного света, глаза были заспанные.

Подошел к калитке, посмотрел за нее, отбросил крючок и, не говоря ни слова, развернулся и пошел к хате.

Серега зашел во двор, закрыл за собой калитку и тоже направился в дом — разговор предстоял приватный.

— Ты чай будешь? — спросил Смотритель.

— Нет, спасибо… Я не чаевничать пришел.

— Ну оно понятно. Если бы ты разбудил меня, чтоб чаи гонять, я бы, вероятно, тебя придушил.

Это было немного грубо, но Колесник счел за лучшее не заметить грубость:

— Мне надо отбить послание Великому Гусю. Знаешь такого?

Смотритель кивнул:

— Ты знаешь, где он?..

— Боюсь, что с другой стороны фронта.

— Это будет стоить дорого.

— Я знаю…

— Письмо готово?

Колесник достал из кармана маленький листок бумаги. Письмо было коротким, в две строки, без пробелов и знаков препинания. Колесник и Либин думали над ним весь вечер. Если на легальном телеграфе брали деньги за слово, то здесь — за знак.

Смотритель Дороги прочел и кивнул.

— Сейчас и отправлю. Как ты знаешь, доставки мы не гарантируем. Многое может произойти.

Колесник кивнул. Он не выспался, а потому был немногословен. Из кармана пиджака достал футляр с колье:

— Сдача с такого гарнитура у тебя будет?..

У подпольщиков

— Чаю?.. Еще бульона? Или, может, самогончика? Хороший есть.

— Молока теплого. Если можно — с медом… Похоже, простыл.

— И где это вас так угораздило.

— Протянуло пока летел… С самолета-то…

— А ну да, конечно…

Пока ходили за молоком, руководитель подполья постарался дать хоть какой-то отчет:

— Наша особая гордость — то, что мы сохранили нашу, советскую власть. Разумеется, в подполье, из лиц, что не успели эвакуироваться…

Вообще же из Миронова успели эвакуироваться немногие — слишком неожиданно появились немцы.

— А реальная власть у них хоть какая-то есть? — спросил прибывший.

Подпольщик развел руками.

— Чем же они заняты?..

— Ну, мы, например, регулярно проводим партсобрания.

Прибывший поморщился — с такими друзьями никаких врагов не надо…

Принесли молоко, уже разогретое. В дверях руководитель подполья забрал поднос и подал его прибывшему собственноручно. Тот устало кивнул:.

Руководитель подполья был услужлив, и не без причины.

Гость с Большой Земли прибыл без приглашения, и, что характерно, — о том, чтоб его встретили, не просил.

Не доверял? Боялся засады?

Или просто одиночка и все делает сам? Эвон, под Забодайском ждали высадки, жгли костры, да зазевались, сожгли целое поле.

Радиограммой передали — направляется майор Вольских. Цель сформулировали неясно — в помощь подполью.

Центр будто заинтересовался попавшим в подполье евреем. Но кто его знает, что на самом деле? Может, подполью не простили эскадрилью, потерянную над аэродромом на прошлой неделе. И майор этот прислан с проверкой на лояльность, узнать: не ведут ли в Миронове двойную игру. Война ведь — всякое бывает.

Но майор был немногословен, что имело и свои положительные стороны — вопросов он задавал мало и формулировал их недвусмысленно.

— Что с евреем? Циперович, что ли?

Руководитель подполья часто закивал головой:

— Тут он, сейчас позовем…

И минуты не прошло — перед майором предстал спасшийся еврей. В самом деле, будто ждали, что его майор кликнет.

— Так как, говоришь, тебя зовут?

До сего времени он не называл своего имени, но его никто и не спрашивал. Впрочем, что за тайна, как его зовут:

— Марик… Марк Циберлович…

Майор покрутил шеей — мышцы казались большими и медлительными. Нет, все же протянуло…

* * *