Терракотовые сестры

…Маша еле держалась в седле. Не спать вторую ночь подряд, трястись куда-то на лошади, тоже еле волочившей уже ноги, терпеть спазмы голодного желудка и муки сломанного мозга, о, сколько ж можно?! Болели спина, ноги, теперь еще и руки, в которые поганка Мэй всунула почти силой свой каменный клинок, жутко тяжелый, кстати. И зачем это, почему девушка с высшим гуманитарным образованием и хорошими перспективами в журналистике, выросшая в эпоху Интернета, поколение даже не MTV, а YouTube, торчит здесь, в мире, похожем на выжимки из институтского курса фольклора народов мира и МХТ дохристианского периода?! Сестрица Мэй тут как рыба в воде, а тебя, дорогая, то в жертву приносить собираются, то от зомбо-духов спасают петардами, то вдруг оказывается, что ты сама родственник злобного монстра и связана кровными узами с этим миром. Силы равновесия, происки Хаоса, невеста мертвеца, родственница дэва, ужин чудища, и все это ты, Маша Казакова! И выход из этого мира, оказывается, тут у тебя, под носом. Там, где был вход! Спрашивается, дорогая названая сестра Мэй, а чего ты меня потащила за тридевять земель, предположительно к Мертвому морю в предположительно Израиле, или как он тут может называться, если можно было просто сразу в Баскунчак нырнуть, от давснов не выходя?

Ответ Мэй Машу чуть не выбил из седла: «Пришло время понимания. Я должна была подумать, понаблюдать и понять. Все детали мира Альтерры должны были сложиться в картину. А что тебя не устраивает? Главное, что не опоздали. Всему ведь свое время». Вот так бы и дала в лоб, если б силы были. Но сейчас сил хватало только удерживать равновесие, вцепившись в гриву лошади, да пришпоривать ее, тоже уставшую, направляя в сторону большой темной горы на горизонте.

– Я не пойду с тобой, сестрица, потому что хочу найти свое место, свое предназначение. Не перебивай, – жестом Мэй остановила Казакову. – Мне сорок лет, и я никогда еще не чувствовала себя настолько на месте, как здесь, в мире Альтерры. Да, этот мир называется Альтерра. И он – двойник нашей с тобой родной Земли. Не совсем двойник, не параллельная реальность, они когда-то были едины, как дети едины в чреве со своей матерью. Потом пришло время родов и Альтерра стала самостоятельной, отдельной. Но мать и дочь связаны даже после рождения невидимыми узами крови, так Земля и Альтерра соединены непонятной никому силой.

Машино журналистское любопытство пересилило усталость и женскую ревность. Тем более что Асита не было рядом и обаяние его как-то ослабло, развеялось, что ли. Мэй продолжала говорить, и под ярким небом, испещренным крупными, не заглушенными другим светом звездами, слова ее не вызывали сомнений, не казались невероятными. Совершенно естественно вписывались в окружающий мир объяснения китаянки о ее личном источнике знаний о структуре миров – колокольцах в Лотосовом дворце, о браслете-переводчике с любого языка, позванивающем на тонком женском запястье, о том особом роде волшебства, данном с рождения и заигравшем яркими красками. Безделушка или даже проклятие в мире людей становится сокровищем в мире легенд. Магия, похожая на музыку сфер, разлита в воздухе вокруг, под крупным, чистым от смога небом, и невозможно уж этого не чувствовать, даже если ты циник поколения Next.

– Я тоже покинула Землю 22 июня, но сколько времени провела здесь, трудно понять. Так сложились звезды, или дело в солнечном круге, а может быть, в чьих-то мыслях, порядке вещей или воле, но именно в этот день бабочка взмахнула крыльями, и мы трое, ты – я и Асит – оказались в мире волшебства. Что-то связывает нас троих, и я говорю без иронии, без лукавства: сестра, беги, сестра! Спасайся.

Логика Мэй казалась Казаковой странной и правильной одновременно. Да, в их жизнях действительно имелись совпадения, пусть и не явные, да, названые сестры очень легко понимали друг друга, да и эта особенность – утонуть в соленой воде, появившаяся ниоткуда вопреки законам физики. Но все можно было бы списать на хитрую женскую ревность, желание избавиться от соперницы, только… только зачем столько сложностей? История же о братском мире, Альтерре, придуманная только для того, чтоб Казакова уехала, – вот это точно бред! «Верю, потому что абсурд», пришло в голову Маше. Непривычную правду подтверждала сама вывороченная реальность, вся цепь событий, плотно закрученная вокруг шеи молодой журналистки.

– И дело даже не в том, что здесь удается все, что пытаюсь сделать, или что в руках волшебные вещи, наделяющие силой. Нет. – Мэй говорила, уговаривая саму себя, похоже. – Скажи, сестричка, ты чувствуешь, что все, к чему ты стремилась, что хотела узнать и по крупицам складывала знания в душу, вдруг встает перед тобой не призраками?

Маша только выпучила глаза и замотала головой. Даже передернулась слегка от слова «призраки». Зато глаза Мэй сияли воодушевлением: