Террарий (СИ)

(Прим. удачная идея — поймать и посадить в террарий беса. Возникает потребность во втором экземпляре для проверки их природной тяги к соперничеству и агрессии. С остальным населением бес почти не вступает в контакт).

6. В качестве наказания применена порка ягодиц, инструмент порки — кожаный шейный шнурок. План порки: 20+40+50 ударов, в перерывах поливание холодной водой.

7. В качестве лечения применен универсальный регенератор перорально, посредством пипетки. Сопротивление субъекта высокое.

8. После экзекуции и лечения бес возвращен в террарий.

День шестьдесят второй. Удача. Ловушка для бесов сработала во второй раз.

1. В террарий подсажен еще один бес (прим. теперь их там двое). По документу, найденному при нем — поручик-экспедитор Родерик Хоггарт, 28 лет.

2. Всего в террарии двенадцать жильцов:

— два иностранных коммерсанта-мошенника,

— шесть последователей древнего культа единобожия (способствовали становлению культа Божества),

— почтальон,

— беглый каторжник,

— два беса.

3. Бесы устроились в одном домике.

Важно! Из описания метаморфозы уменьшения следует, что объект испытывает утрату воспоминаний, предшествующих метаморфозе. Также объект теряет магические способности.

Вопрос: могут ли бесы сохранять воспоминания благодаря специальной тренировке мозга (прим. знаменитый магический блок экспедиторов Тайной канцелярии).

***

Ники некоторое время разглядывал своего нового друга. Он сразу понял, что этого человека Бог послал именно ему, сразу, как только увидел. И дело было даже не в похожей татуировке на его предплечье, хотя это был важный знак. Родерик понравился ему, в отличие от всех других обитателей их мира, вызывающих какое-то холодное чувство. Нет, не неприязнь, они все помогали друг другу и боялись одного Бога. Но неприятие. Словно с другими у Ники не было ничего общего, а Родерик был свой. “Человек нашего круга”, подумал он, хотя не мог вспомнить, что значило это выражение.

Лицо у Родерика было гладкое, только слегка поросшее темной щетиной, волосы аккуратно подстрижены, а ногти не обкусаны, а подпилены. Как будто он из другого мира явился, чистого и беззаботного. Ники не помнил, был ли он сам таким же, когда здесь очнулся, но одно знал точно: руки у него были такие же непривычные к грубой работе, как и у Родерика. Ники разодрал их жерновами в первый же раз, когда дробил зерна — крупные, размером с кулак, сухие и ужасно твердые. А каменные жернова были шершавыми, как застывшая пена вулканов.

Он зажмурился, пытаясь вспомнить, что такое вулканы. Не смог, конечно, только голова заныла. Поморщившись, Ники поднялся и достал железную плошку. Насыпал в нее дробленых зерен, залил водой и прикрыл тяжелым плоским камнем, как крышкой. Они проснутся и смогут поесть размокших зерен.

Он хотел еще обновить ловушку для жуков, но не успел — небеса погасли. Ники на ощупь пробрался к кровати и устроился с краю, стараясь не прикоснуться к Родерику. По ночам тепло шло не сверху, а от земли, и душная жара становилась особенно невыносимой. Вне дома спать было бы немного легче, но там бегали жуки, а с неба часто падали мелкие и острые, как божий гнев, камни.

Ники заснул и увидел, как Бог снова карает его за дерзость — подвешивает за ноги и бичует.

Во сне он отчаянно пытается увернуться и попросить прощения, но не может ни двинуться, ни произнести ни слова. Горло сжимает болью и обжигает, Ники отчаянно хрипит и наконец-то выворачивается и изо всех сил пинается. И его с невнятным воплем пинают в ответ.

— Родерик, прекрати, — Ники сел, тяжело дыша. Все тело было покрыто противным липким потом.

— Прости. Я, признаться, редко пинаюсь, — сказал Родерик из темноты. Голос его звучал смущенно, наверное, он не понял, что Ники ударил его первым. Впрочем, кто знает, может, все было наоборот.

— Не стоит беспокойства, — Ники снова вытянулся на досках и закрыл глаза, пытаясь заснуть.

Родерик тихо повозился рядом, а потом фыркнул:

— Сдается, сударь, у меня в спине здоровенная заноза.

— Завтра выдернем, — ответил Ники.

Родерик вздохнул.

— Скорее бы рассвело, — прошептал Ники через некоторое время.

Но Родерик уже спал. Ники тоже дрых без задних ног в первые дни здесь. А теперь мучился, не в силах заснуть большую часть ночи. Таращился в непроглядную тьму, слушал зловещее шуршание за стенами, думал о Боге и пытался вспомнить хоть что-нибудь.

Кстати о шуршании. Сегодня оно было особенно громким, все отчетливее превращаясь в скрежет. Что-то ударило в дверь и заскреблось в ставни. Ники напряженно приподнялся и стиснул острый камень у кровати. Он обтесал его как раз против жуков, те часто подрывались под пол хижины и прогрызались внутрь. Но сегодня было не похоже на обычный подкоп. Стены хижины мелко тряслись, а скрежет становился все громче.

— Родерик.

— Я не сплю, — тихо ответил Родерик. — Что это, Ники?

— Много жуков. Или очень большие жуки, — Ники нашел руку Родерика и вложил в нее еще один обтесанный камень. — Это кара. Кто-то прогневал Бога.

— Кто?

— Завтра увидим, грешник будет у резервуара, — Ники болезненно сглотнул и добавил: — Надеюсь, это были не мы.