Террариум черепах (СИ)

Подходя к нашим воротом, вижу, что в окнах горит свет.

Твою мать. Твою. Мать. Твою. Мать!

В критических ситуациях я соображаю быстро. Итак,

моя мама знает, что меня посреди ночи нет дома. Но

она не знает, где я была. Но может проверить. Значит,

мне нужна такая ложь, чтобы в ней была доля правды,

минимум приплетаемых людей и выдуманных событий.

Я достаю из Ириной сумки всё содержимое, рассовываю

по карманам куртки. Саму сумку выкидываю подальше от

дома. Будем надеяться, Ира мне это простит. Затем беру

влажные салфетки, которые были в сумке, (спасибо Ирке!),

наспех вытираю макияж. Расстёгиваю куртку и подкатываю

платье до талии. Куртка у меня длинная, но недостаточно,

чтобы закрыть платье полностью. В конце концов, могу

сказать, что надела первое, что попалось под руку. Глубоко

вздыхаю, открываю ворота, затем входную дверь.

- Что ты сказала матери? - спрашивает Ира, отвлекая

меня от заучивания параграфа по истории.

- Сказала, что у тебя депрессия из-за развода родителей,

и я не могла оставить тебя в такой период, - бормочу

я, не отрывая взгляда от учебника.

- Но мне же плевать.

- Она-то об этом не знает, - отвечаю я и всё-таки

поднимаю голову. - Она тебе звонила?

- Да, но я не взяла трубку.

Радуясь сообразительности Иры, я киваю.

- Как Художник? - небрежно спрашивает она.

Я, словно струсив смотреть на Ирку, опускаю голову

и, вперив взгляд в учебник, так же наигранно небрежно

отвечаю:

- Хрен с ним. Хватит уже убиваться из-за непонятно

кого.

- Что это значит? - уже не скрывая интереса,

интересуется Ира.

- Это значит, что мне пора перестать общаться с ним.

И вообще перестать вести себя, как героиня романов,

которые читает Вера. Макс, Володя, Володя, Макс. Пора

заканчивать.

- Вот! - восклицает Ирка, я даже вздрагиваю. -

Наконец-то! Анька вернулась! Аллилуйя!

Я усмехаюсь. На самом деле, я вовсе не разделяла

энтузиазма Ирки. А говорить вслух то, что только что

сказала, оказалось ещё неприятнее, чем думать об этом.

Вера с Максом зашли в класс одновременно. Может,

они и в туалет вместе ходят? Хотя, в принципе-то, какая

разница, главное, чтобы Макс был счастлив, а Вера не

знала, что он сохнет по Белле. Перед тем, как разойтись

по разным рядам - рядам! - они поцеловались. Мы с

Иркой переглянулись.

- Девчонки, я Макса решила отучить от курения, -

докладывает Вера, усаживаясь за парту. - У меня почти

получилось.

Мы с Ирой вновь переглядываемся. Ирка дёргает

бровями. Я слегка усмехаюсь.

- Главное, чтобы Макс был счастлив, - роняю я.

- Это же замечательно, Вер, - изрекает Ира. - Серьёзно,

ты молодец. Курение - это же так вредно.

Я вижу, что Ира с трудом удерживается от того,

чтобы не заржать, а Верка стёба не замечает. Улыбается

и кивает. Мы с Иркой снова переглядываемся и незаметно

усмехаемся.

На втором уроке Ирка почему-то не появилась.

Это искусство. Арина Викторовна курит в форточку прямо

на уроке. С тех пор, как они с Фирсовым развелись,

она всегда такая. Выглядит ужасно, одета в чёрт-те-что,

волосы в беспорядке, на каждом уроке молчит. Мы теперь

конспекты по учебнику пишем. Оценки ставятся автоматом,

и, я уверена, наугад. Да что там, урок рисования тоже

проходит не ахти. Нет, Альберт Николаевич не молчит

все уроки и не курит в форточку. Но ходит ужасно

вялый и безжизненный, а уж задания какие задаёт! На

прошлом уроке рисовали мёртвое животное. А до этого

- кладбище. Мария Андреевна закрывает глаза, да и не

жалуется из наших никто. Все на этих двоих смотрят с

пониманием или сочувствием. Уроки искусства и изо -

самые тихие уроки. Все угрюмо молчат, почти физически

ощущая всю горесть, царящую в кабинетах этих предметов.

Я всё думала, как бы мне Фирса с Викторовной помирить,

пыталась поговорить с ними обоими, вразумить как-то, что

ли… Но нет. Ни в какую. Арина Викторовна мне так и

заявила:

- Нет уж, Анечка, я Алика люблю, но быть с ним не

хочу.

Сказать, что я негодовала - ничего не сказать.

- Да как это так?! - вскричала я тогда. - Как так

вообще можно? Любите, но быть - не хотите.

- А так, Леонова, - Арина Викторовна глубоко

затянулась. - Одной любовью, знаешь ли, сыт не будешь!

Нет взаимопонимания, нет общих интересов. Одни ссоры

и разногласия.

Я почувствовала настоящую скорбь. Серьёзно. Будто

она мои отношения на тот свет отправила. Нет. Свои. А

от этого не легче.

- И… что теперь делать?

- Ничего, - Арина Викторовна легко пожала плечами,

будто я её собственный разрыв переношу хуже, чем она

сама.

- Альберт Николаевич - очень хороший человек. Но