Территория бреда

Олег вставал с кровати только для того, чтобы купить алкоголь на деньги родителей или жены. А однажды он уже не мог подняться даже ради этого.

– Света! Света, – кричал он, – сходи в магазин. Мне нужно лекарство.

– Тебе надо к врачу, – едва сдерживая слезы произнесла Света.

– К какому еще врачу? Мне нужно пиво! – прохрипел Олег.

– Тебе надо к психологу. Ты явно болен. Тебе нужна помощь, Олег. Послушай… – начала Света.

– Что ты несешь! – завопил он, скидывая с себя одеяло, но не поднимаясь с кровати. – Что значит, я болен?! Мне не нужен никакой врач. Хочешь, чтобы меня в белую рубаху закатали и в психушку упрятали? Знаю я ваших психологов. Я не болен! У меня дочь умерла. Понимаешь? Дочь умерла. Базилика моя. А тебе все равно. Ты ведешь себя так, будто ее и не было. Ты ее не любила. Поэтому и оставила одну.

Олег отвернулся от жены и, глядя на татуировку на левой руке, заплакал.

Света хотела кричать. Хотела наброситься на него с кулаками, но сил не было. Она ушла на кухню и тоже заплакала, и терла черное пятно на руке, которым в тату-салоне закрасили дату. Она будто пыталась стереть краску, как грязь, чтобы вернуть то, что ушло навсегда. Изменить прошлое, чтобы снова все стало хорошо.

Света позвала родителей Олега и общими усилиями им удалось объяснить ему, что все прекрасно понимают его ситуацию. Они все страдают от утраты, но с алкоголем надо завязывать. Это не лекарство. А настоящее лекарство может выписать только врач.

Олега записали на прием к психотерапевту и привезли туда на машине, потому что сам он почти не мог передвигаться. Целыми днями он только лежал и почти ничего не ел. Он сильно исхудал и выглядел едва живым.

Ему прописали антидепрессанты и назначили курс психотерапии, который Олег должен был посещать каждые две недели, что он и делал под присмотром родных.

Спустя два месяца Олег снова вернулся на работу. Спустя еще два – к прежней жизни и вновь мог радоваться и улыбаться.

Он снова любил Свету и проводил с ней все свободное время. Они снова ходили в горы, купались в море и читали в парке. Он снова дарил ей цветы просто так и целовал, будто видит впервые. Они снова поехали в Ялту и пробыли там почти месяц. Олег писал стихи, сидя на вершине Ай-Петри, а Света играла на укулеле и пела песни на английском языке. Они катались на лошадях и квадроциклах, летали на параплане, плавали на скромной яхте в море, где Олег рыбачил, хоть и мало понимал, зачем этим занимается, а Света загорала и снимала видео с дельфинами.

Они много гуляли и слушали уличные группы. Встречали вместе закаты и рассветы на большом камне у моря. Кормили уличных котов и собак сосисками или сухим кормом. Они снова стали семьей. Снова были счастливы. Снова любили.

Жизнь вновь стала прежней. Прошлое забылось и было похоронено. Олег чувствовал, что их ждет светлое будущее. Врач предписал принимать лекарства еще два месяца, а потом медленно, снижая дозу по чуть-чуть, прекратить их прием. Но Олег решил, что вполне здоров, и разом отказался от антидепрессантов.

В тот же день он пошел в тату-салон и попросил доделать татуировку на руке. Получились годы жизни: 17.12.20-10.07.22.

Олег полагал, что таким образом поставит точку и свыкнется с мыслью: Базилики больше нет – надо жить дальше. Но через два дня стало совсем плохо.

Света уехала навестить родителей, не подозревая, что Олег перестал принимать лекарства. Вернувшись, она обнаружила его на кровати в слезах и с новой татуировкой.

– Прости меня. Прости меня… – повторял Олег. – Я не должен был срываться на тебе. Я не должен был обвинять тебя во всем. Это лишь несчастный случай. Такое могло случиться с кем угодно. Но случилось с нами. Прости меня, мое солнце. Прости меня, мой «светик».

Света села рядом и долго гладила мужа по волосам и руке, где была татуировка с датами жизни дочери.

– Нужно закрыть этот вопрос. Надо наконец-то выплеснуть все эмоции и отпустить это, – сказала она и ушла в магазин.

 Вернулась Света с литровой бутылкой виски и тестом на беременность. Они пили до поздней ночи. Они плакали и обнимались. Они кричали и смеялись. Они клялись друг другу, что станут жить лучше всех и дольше всех.

Света отключилась с рассветом, а Олег еще долго сидел на кухне и курил сигареты одну за другой. Пил крепкий кофе и курил. Когда он слегка протрезвел, ему стало совсем плохо. Он вспоминал ночные клятвы – они казались какими-то нереальными. Какой-то злой шуткой. Как можно радоваться, смеяться и жить дальше, когда в их жизни случилась такая трагедия! Олег снова и снова вспоминал, как гулял с Базиликой, как помогал надевать маленькие платьица, как завязывал миниатюрные шнурочки на кроссовках, как катал ее на плечах.

Олег больше не мог жить дальше, не хотел страдать. Он должен был закончить все это. Он закрыл окна, повернул ручки конфорок и пустил газ, а затем просто лег и закрыл глаза.

Он плакал, всхлипывая, и вспоминал дочь. Снова и снова возвращаясь к тем счастливым дням. Он лежал и наслаждался болью, понимая, что все скоро закончится…