Территория чудовищ. Путеводитель для осторожных туристов

Девушка встает и берет протянутое платье, не пытаясь прикрыть наготу, и Вэйвэй отводит глаза, смутившись гораздо сильней, чем хотела бы признать.

Елена выходит из ванны, шлепая по воде, и Вэйвэй хмурится. Вода давно уже должна была стечь, а не разливаться по всему полу. Она нагибается, чтобы проверить дренажное отверстие в углу комнаты, через которое вода стекает в резервуар, откуда, в свою очередь, поступает для повторного использования в огромный тендер паровоза. Отверстие забито грязью или землей с таким едким запахом, что Вэйвэй прикрывает нос и оглядывается на безбилетницу, пытающуюся влезть в мокрое платье.

– Нужно найти тебе другую одежду, – говорит Вэйвэй, ковыряя дренажное отверстие.

– Зачем?

Елена поддергивает к плечам короткие рукава, но они спадают опять.

– Зачем? Если ты намерена незаконно ехать в поезде, то лучше не разгуливать по коридору, как…

– Как кто?

Вэйвэй сомневается, стоит ли продолжать.

– Как… как… Не знаю. Но если ты собираешься делать что-то настолько неправильное, настолько опасное, то должна быть очень осторожной.

В ней закипает злость на абсолютную глупость, на абсолютное безумие ситуации. Только она не вполне уверена, кто источник этой глупости и безумия – безбилетница или она сама.

Елена снова наклоняет голову и смотрит на Вэйвэй.

– Извини, – произносит она до того неискренне, что Вэйвэй не может сдержать смех.

– Понимаешь, обычно люди просто набирают ванну, а не заливают всю комнату.

Она представляет себе лицо Алексея, окажись он случайно здесь, и хохочет еще пуще, сообразив вдруг, что уже давно не испытывала такого облегчения – вопреки нелепости всего происходящего, вопреки тому, что капитан заперлась в своей каюте, вопреки и Запустенью, и Воронам, и обрывкам воспоминаний. Словно рухнула какая-то стена.

Им по-прежнему везет, в коридорах пусто. Даже там, где кто-то должен дежурить, никого не видно. Как преданный поезду член команды, Вэйвэй встревоженно вздрагивает, но как заговорщица, прячущая безбилетницу, облегченно выдыхает. Елена бесшумно крадется следом. Они движутся через темный спальный вагон, и Вэйвэй представляет, как пассажиры просыпаются, видят два силуэта, торопливо проскальзывающих мимо, и убеждают себя, что по поезду бродят призраки.

Девушки не разговаривают. Полночь не время для светских любезностей. Войдя в тамбур перед складским вагоном, безбилетница резко останавливается.

– Смотри! – шепчет она.

Вэйвэй смотрит, но в темноте видит только собственное призрачное отражение в оконном стекле.

– Не снаружи, а внутри.

Елена показывает пальцем, и Вэйвэй различает сидящего на внутренней поверхности окна мотылька, размером с половину ее ладони, с черно-белым узором на сложенных крыльях.

Она наклоняется к стеклу, а мотылек расправляет крылья, и на них появляются два широко открытых черных глаза, как у ночных птиц. Вэйвэй ошеломленно отступает на шаг, а Елена лишь смеется и быстрым движением зажимает мотылька между ладонями. Потом раскрывает ладони, и Вэйвэй видит бестревожно сидящее насекомое. Из его головы появляются и чуть заметно колышутся два тонких усика, разлапистых, как листья папоротника.

– Еще один безбилетник, – говорит Вэйвэй.

Должно быть, мотылек путешествовал вместе с ними от самого Пекина, сложив крылья и спрятавшись в какой-то щели.

– Красивый, – добавляет Вэйвэй, хоть ей и не по себе от взгляда черных глаз.

Елена молча сажает мотылька себе на голову, словно украшение. А потом выгибает шею, чтобы полюбоваться отражением в окне.

– Ни одна леди не отказалась бы от такого, – восхищается Вэйвэй. – Ты произвела бы фурор в Москве. Правда, нужно новое платье.

Елена опускает глаза на мокрый голубой шелк, разглаживает ткань и опять наклоняет голову. «Как элегантная француженка из первого класса», – думает Вэйвэй.

– У меня никогда не было нового платья, – признается Елена. – Но мне бы хотелось его иметь.

Мотылек расправляет крылья, и у Вэйвэй внезапно возникает желание забрать его. Не для того, чтобы усадить на голову, а чтобы владеть этим сокровищем. Чтобы сохранить его – за яркость, за большие черные глаза с бледной каймой. У Вэйвэй тоже нет почти ничего, что принадлежит не поезду, а ей одной. Единственная ее одежда – это униформа. Еще в личной собственности несколько книг и рисунков, которые она прячет от любопытных. А хочется чего-нибудь красивого, чего-нибудь своего.

– Вот… это подарок.

Как будто прочитав ее мысли, Елена снимает мотылька с головы и дает ему ползти по своим пальцам. Усики-папоротники покачиваются вверх-вниз, словно пробуя на вкус влажную кожу. Вэйвэй протягивает руку, и мотылек перебирается к ней на ладонь, такой легкий – едва ощущаешь, как он двигает лапками и касается тебя крыльями. Он ползет по руке, оставляя за собой след из серебристых сухих чешуек.

Приливы