Территория книгоедства

После смерти Тютчева (1873) в русской поэзии наступил упадок, и лишь в первые десятилетия XX века, начиная с Анненского, которым, собственно, и открывается так называемый поэтический Серебряный век, последовало ее бурное возрождение.

3. Умные все же люди служили в советской системе учета кадров, придумывали всяческие анкеты, в которых работник при трудоустройстве обязан был дать внушительный список родственников по прадедов и прабабок включительно, их социальное положение, классовую принадлежность и прочую необходимую информацию, по которой определялось главное качество человека: свой он или чужой. Было бы так при царизме – многие уважаемые тогда и ныне фигуры предстали бы перед публикой в таком неприглядном виде, что, выражаясь языком некоторых героев Зощенко, «хушь плачь».

Вот возьмем для примера такую известную в русской литературе фигуру, как Федор Тютчев, поэт. Знаете, кто был его дед? Не знаете, так сейчас узнаете. Был он незаконным сожителем знаменитого чудовища в юбке, Дарьи Николаевны Салтыковой, более известной под прозвищем Салтычиха. Да-да, та самая Салтычиха, которая раскаленными щипцами выжигала своим крепостным уши и при помощи таких вот садистских методов свела в могилу общим счетом более ста человек дворовых людей. Следственное дело о Салтычихе говорит, что она «жила беззаконно с капитаном Николаем Андреевичем Тютчевым», который и приходится Федору Ивановичу Тютчеву родным дедом. Правда, капитан Тютчев скоро бросил свою возлюбленную и ушел к другой, к Пелагее Денисовне Панютиной. Салтыкова в отместку дает поручение своему конюху поджечь дом очередной дамы сердца неверного капитана, «чтобы оной капитан Тютчев и с тою невестой в том доме сгорели». Конюх отправился на задание, но в последний момент не выдержал и не совершил злодеяния. За что был подвергнут хозяйкой жестоким пыткам. Далее беспокойная Салтычиха подсылает к Тютчеву и его невесте убийц. На Брянской дороге карету, в которой едут молодые любовники, ждет засада, но им чудом удается спастись.

В родословной поэта, составленной Иваном Аксаковым, очень много и подробно пишется о далеких флорентийских корнях древнего рода Тютчевых, о ближайших же предках говорится кратко, хотя и метко: «Брянские помещики Тютчевы славились лишь разгулом и произволом, доходившими до неистовства».

Писатель Марк Алданов, из очерка которого я и почерпнул эти малоизвестные факты, с присущим ему ехидством замечает: «Свою знаменитую остроту о том, что история России до Петра – панихида, а после Петра – уголовщина, великий поэт, быть может, выводил отчасти из своих семейных преданий».

Уу

Ужас

В. Шубинскому

Для кого ужас, когда комета очумит Землю.

Для кого – когда за полминуты до закрытия магазина выскальзывает из рук и бьется о поребрик бутылка, купленная на последние деньги.

Ужасна смерть близкого человека.

Ужасно, когда просыпаешься в чужом городе на чужой планете в чужой постели с чужим тебе человеком.

Ужасно слышать, как трещит под ногами лед, когда ты почти уже одолел заснеженное поле Невы, идя от Академии художеств к спуску возле Адмиралтейства.

Ужасно для человека вздорного остаться неотомщенным, не нанеся ответный удар такому же, как и он, вздорному человеку.

Ужасно улыбаться угодливо дураку-начальнику, воздающему тебе за труды твои.

Но все это, включая смерть и комету, ужас предвидимый, предсказуемый, а значит, мелкий, переживаемый, не абсолютный, не самый-самый.

Что же, в таком случае, самое для человека ужасное?

Самое ужасное – это когда понимаешь, что специалист, квалифицированно и с успехом изучающий Кузмина, Ходасевича, Мандельштама, Хармса, Набокова и пр. (нужное подчеркнуть), делает это, что называется, по долгу службы. А для себя он любит братьев Стругацких. Или, к примеру, бардовскую песню. Галича, Окуджаву или даже Городницкого с Визбором…

Вот где концентрация ужаса, его источник, его энергетический механизм. В противоречии между видимостью и сущностью. В понимании, что личина высокого – только ширма, за которой прячется человекозверь. Глупец всю жизнь может не замечать этой адской бездны, по глупости своей принимая ее за клумбу с ноготками и маргаритками. Умный, постигший истинную природу такого хармсо-, кузмино-, мандельштамо-, набоковеда (нужное подчеркнуть), подобен ангелу Апокалипсиса, сходящему с неба и имеющему ключ от бездны и цепь в руке, чтобы взять дракона, змия древнего, который есть диавол и Сатана, и сковать его на тысячу лет, и низвергнуть в бездну, и заключить его, и положить над ним печать, дабы не прельщал уже он народы. Аминь.

Условности