Территория сердца

— Влад…. Нужно кому-то сообщить…. Я не могу оставаться здесь на всю ночь…. Мне как минимум нужно переодеться…. Может…. — я прикусила губу, — позвонить твоему отцу?

Его реакция была мгновенной. Лицо исказилось гримасой отвращения и явного протеста, он словно снова собрался с силами, чтобы резко подняться, но его тело не подчинилось. Губы дрожали, дыхание участилось, и он крепко зажмурился, словно пытался отогнать эту мысль.

— Нет! — резко сказал он, его голос прозвучал напряжённо и слишком громко для его ослабленного состояния. — Только не ему… Пожалуйста.

— Маме? Друзьям?

— Мама умерла больше 10 лет назад, — хрипло отозвался он. — Друзьям…. — улыбка вышла горькой.

— Влад…. Он все равно узнает…. Послезавтра конференция, завтра он будет на работе с утра… — я и сама вздрагивала каждый раз, когда вспоминала Александра Болотова.

Этот человек был как ледяной ветер, пронизывающий до костей. И мне было страшно даже представить, как он отреагирует, если узнает, что произошло с его сыном. Но ещё страшнее было думать о том, что будет с Владиславом, если он попытается скрыть всё это.

Владислав с трудом повернул голову и посмотрел на меня. Его глаза казались пустыми, как будто все силы покинули его тело, оставив лишь оболочку.

— Я знаю, — прошептал он, и в его голосе звучала такая усталость, что я почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. — Он всегда всё узнаёт. Я просто… хотел выиграть немного времени. На, — он протянул мне свой телефон, — звони по второму номеру: он — личный. Его он всегда берет.

Я замерла, глядя на протянутый телефон, чувствуя, как сердце начинает биться всё быстрее. Два номера были забиты в телефон Влада, один под именем «Александр Юрьевич», а второй коротко — «папа». Моё дыхание стало прерывистым, и я на мгновение замерла, не зная, как поступить.

— Давай, — тихо сказал Владислав, его голос прозвучал успокаивающе, хотя сам он выглядел измождённым. — Так будет лучше… для всех.

Я понимала, что он прав, но пальцы всё равно дрожали, когда я коснулась экрана. Мне было невыносимо страшно представлять, что скажет Александр Болотов, когда узнает, что произошло. Как он отреагирует на то, что я — обычная секретарша — сообщаю ему об этом.

Но у меня не было выбора. Дрожащими от страха пальцами я набрала второй номер. В комнате повисла тишина, и каждый гудок казался мне выстрелом в тишину. В голове крутилось тысяча мыслей, и все они были связаны с этим могущественным и пугающим человеком.

Три длинных гудка. А потом…

— Да, Влад? — низкий, тяжёлый голос раздался в трубке, и я почувствовала, как внутри всё сжалось. Это был голос, который невозможно спутать ни с чем. Я моментально представила себе его лицо, его пронзительный взгляд. Сердце замерло на мгновение, а затем бешено заколотилось.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с собственными эмоциями.

— Это не Влад, — голос звучал неожиданно твёрдо, хотя внутри я дрожала от страха. — Это Лучезара… его секретарь.

В трубке повисла напряжённая тишина. Я чувствовала, как напряжение нарастает, словно перед бурей. Потом Александр Юрьевич заговорил, и его голос был полон ледяного спокойствия, от которого по спине побежали мурашки.

— Где мой сын? Что случилось? — спросил он, и я слышала, как эти простые слова наполнились сталью. Он, казалось, уже знал, что что-то пошло не так, и был готов услышать правду, какой бы страшной она ни была.

Я снова взглянула на Владислава. Он лежал на диване, его лицо было бледным и осунувшимся, но он внимательно следил за мной, его взгляд был полон напряжённого ожидания. Я знала, что он слышит каждое слово.

— Владислав Александрович… — начала я, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя внутри всё клокотало от волнения. — У него был… приступ. Он не хотел, чтобы я звонила вам, но… я не могу оставить его в таком состоянии. Ему нужно… ему нужна помощь.

В трубке снова повисло молчание, такое гнетущее, что я на секунду подумала, что связь оборвалась. Но затем я услышала медленный вдох Александра Юрьевича.

— Какой именно приступ? — его голос был холодным, как лёд, и в нём не было ни капли эмоций. — Объясните точно.

Я почувствовала, как внутри всё сжимается от этого тона. Но я знала, что должна рассказать правду, какой бы страшной она ни была. Я вспомнила, как он упал, как его тело сотрясали судороги, и в голове мелькнули обрывки того, что я знала о таких приступах.

— Судороги, — ответила я, чувствуя, как голос дрожит. — Он потерял сознание, его тело… дрожало. Это было похоже на эпилептический припадок, но я не уверена… Он был в ужасном состоянии, и я…

— Где вы сейчас? — оборвал меня Александр Юрьевич, и я услышала, как в его голосе зазвучала скрытая тревога, которую он пытался подавить.

— В его кабинете, — ответила я, чувствуя, как горло сжимается. — Он сейчас лежит на диване, я накрыла его пледом. Ему немного лучше, но он очень слаб.