Террор. Кому и зачем он нужен

Через четыре дня после смерти Думера президентом страны 10 мая 1932 года был избран Альбер Лебрен. Его же переизбрали в апреле 1939 года на второй срок, а в сентябре началась Вторая мировая. Согласно Конституции Франции, именно Альбер Лебрен назначил в горестном от поражения июне 1940 года премьером маршала Петена, который подпишет капитуляцию перед Гитлером и сдаст страну нацистам. Ирония судьбы заключалась в том, что созванное в Виши, согласно французским законам, Национальное собрание, отдав власть Петену, Конституционным актом номер 1 упразднило должность президента Франции. Лебрен не признал своего унизительного положения и не объявлял своей отставки, при этом не делая ровным счетом ничего, чтобы восстановить легитимность своей власти в колониях или учредить правительство в изгнании. За него это делал Шарль де Голль, возглавивший борющуюся Францию. В августе 1943 года Лебрен был арестован немцами и перевезен под домашний арест в Тироль. После освобождения Франции в 1944 году он встретился с де Голлем, и признал его временным главой государства и своим законным преемником.

Таким образом, преемники убитых Думера и Барту – Лебрен и Лаваль, – как ни крути, были теми, кто сдал Францию Гитлеру. Степень их вины была разной, поэтому было различным и наказание. Пьера Лаваля уже в 1945-м судили в Париже. Перед судом он умудрился, по примеру Германа Геринга, принять цианид, но его, в отличие от главы германской авиации, сумели спасти. Чтобы потом казнить 15 октября 1945 года. Альбер Лебрен просто ушел в политическое небытие и забвение, стал пенсионером и через пять лет умер весной 1950 года.

Интересна история Франции. Две мировые войны пережила эта европейская страна, и перед вступлением Парижа в нее каждый раз убивали того, кто мешал это сделать. Вторую мировую тормозил изо всех сил Жан-Луи Барту, но мировые банкиры и их ставленники в европейской политической элите взяли курс на организацию большой европейской бойни, в которой они планировали уничтожение Советского Союза как альтернативной социальной, смысловой и политической системы. Тот факт, что в огне этого пожара погибнут десятки миллионов людей, их не волновал, тем более что по их планам это должны были быть жители России-СССР. Они просчитались, но скрупулезные перипетии дипломатических схваток не являются предметом изучения этой книги. Нас интересуют связи – связи между политическими событиями и террористическими актами. Так вот и прямо перед Первой мировой войной во Франции произошло чисто политическое убийство! Убили того, кто мог спутать карты, помешать, воззвать к общественному мнению.

Первая мировая война началась 1 августа 1914 года[226]. В этот день Германии объявила войну России, одновременно объявив о своей мобилизации. Это очень важный момент: любой военный вам скажет, что сначала проводится мобилизация и только потом начинаются военные действия, и (или) делается заявление политического характера, означающее старт военных действий. Так вот, кайзер Вильгельм одновременно начал войну с Россией и начал мобилизацию, чего не было в человеческой истории никогда. Узнав о действиях Германии, Франция – официальный союзник России – также объявила о мобилизации. Но вечером 31 июля о том, что произойдет завтра, в мире не знал практически никто.

31 июля 1914 года парижское кафе «Круассан»[227] вошло в историю. Таким, каким оно было. Лев Троцкий, который зашел туда годом позже, описывал его так: «Одно из чисто парижских кафе: грязный пол в опилках, кожаные диваны, потертые стулья, мраморные столики, низкий потолок». Вечером этого дня в «Круассане» сидел его завсегдатай, неряшливый толстяк с седой бородой и в пиджаке, в котором никогда не было полного набора пуговиц. Звали его Жан Жорес, ему было 54 года, и его знал в лицо весь Париж. В этот вечер он сидел за столиком вместе с журналистом Рене Долье и держал в руках фотографию дочери своего знакомого. В 21:20, стоя на улице, неизвестный мужчина приподнял занавеску на открытом от жары огне и достал револьвер. Пуля попала Жоресу прямо в затылок, и он тихо опустил голову на столик. Вторая пуля прошла мимо и попала в зеркало в зале.