Террористка

Политика всегда казалась ему уделом ничтожных людей. И когда вместо солидных, знающих себе цену обкомовских дядей и тетей появились говорливые мужички и дамы с горящими глазами, то он их ни в грош не ставил. Но сейчас он ясно себе представлял, что от некоторых из этих говорунов очень многое зависело не только в общественной жизни, но и в экономике. Многие из предпринимателей, не афишируя этого, стали лезть в друзья к политикам, и их встречали распростертые объятия. У одних были деньги, а у других — власть. А власть и деньги, как известно, две составляющие одного целого.

Дубцов созвонился с секретарем Сарычева и выяснил, что тот ждет его сегодня, в пять часов вечера. У Валериана Сергеевича было еще два часа. Он принял горячий душ, старательно выбрился и стал выбирать костюм. Он любил вещи спортивные — куртки, джинсы, кроссовки. Но из-за множества деловых встреч ему приходилось надевать серый безликий костюм, итальянские ботинки и стричься не реже, чем раз в неделю. Строгие костюмы сидели на нем хорошо; правда, на нем любая одежда сидела хорошо.

Морщась, Дубцов перебирал костюмы и, в конце концов, разозлившись, что ему приходится убивать время на ерунду, попросил зайти Настю.

Пышнотелая секретарша впорхнула в кабинет легкой бабочкой. Настя всегда воодушевлялась, когда попадала сюда.

— Что ты посоветуешь надеть? Иду в гости к политику.

Скорчив серьезную гримаску, Настя ткнула в самый невзрачный костюм из дорогой материи.

— Спасибо, — отпустил ее Дубцов, — я тоже думал надеть именно это.

Потом он позвонил Оле и попросил ее подняться. Та вошла со скромной улыбкой, ожидая, что Дубцов опять пригласит ее пообедать, и уже приготовилась ему вежливо отказать. Вместо этого Дубцов задал ей тот же вопрос, что и Насте.

— К политику я бы пошла в короткой юбке и в черных чулках на резинках.

— Мне это не подходит, — улыбнулся Дубцов, — но стиль можно выдержать. У меня есть пиджак желтой кожи и зеленые брюки.

— Класс! — поощрила Оля.

— Зайдите ко мне минут через пять.

Когда Оля зашла, Дубцов стоял перед зеркалом в желтом кожаном пиджаке и в зеленых брюках, мешками набухших на бедрах.

— Смотри-ка, даже рожа помолодела, — одобрил выбор Дубцов.

— Да, — подтвердила Оля, — вы не так угрюмы, как обычно.

— Спасибо за совет, — поблагодарил Дубцов.

Без одной минуты пять Дубцов вошел в обшарпанную бывшую коммунальную квартиру, которая служила штабом для господина Сарычева.

Его встретил юноша с кукольным лицом и с короткой стрижкой. Был он при галстуке. На сытом лице блестели плутовские глаза.

— Евгений Леонидыч дает интервью французскому корреспонденту, я его помощник. Он просил вас не ждать, раз так получилось, а пройти в его кабинет.

Кабинет был большой и хорошо обставленный. На серебристых обоях пестрели написанные красным фломастером автографы почетных гостей Сарычева, а над самой головой хозяина висела картина с русским воином в кольчуге и с поднятым мечом.

Сарычев, не переставая говорить, указал Дубцову на кресло. Тот присел.

— Последний вопрос, — тараторила переводчица, — как вы относитесь к господину Руцкому?

Сарычев отвечал минуты две или три, но так виртуозно, что понять, как он относится к Руцкому, было невозможно. Выглядел он не так, как по телевизору. Полноватый, с розовым здоровым лицом, быстрый в движениях, с очень развитой мимикой. На телеэкранах он являлся этаким барином, живьем же был скорее похож на Ильича, как его изображали в советских фильмах. Только руки заправлял не за жилетку, а за ремень.

— О’кей, — сказал француз и с каменным выражением смуглого лица откланялся.

— Извините, ради Бога, — мельком взглянув на Дубцова, сказал Сарычев, — еще пара минут — и я к вашим услугам. — Ваня! — зычно позвал он.

В комнате мгновенно возник его секретарь.

— Кофе нам с господином Дубцовым и чего-нибудь сладенького.

Кофе принесла женщина лет сорока, видно, она и отвечала Дубцову по телефону. Валериан Сергеевич подумал, что политик прав, что не заставляет носить ему кофе секретаря-парня. Мужчину подобная процедура оскорбляла бы.

Выпив кофе и съев изрядный кусок торта «Прага», Сарычев белоснежным платком отер пот со лба, вздохнул глубоко и дал понять, что готов к беседе. Он закинул ногу на ногу и благожелательно посмотрел на Дубцова.

— Я бы хотел внести в фонд вашей партии некоторую сумму, — сказал нарочито медленно Дубцов и сделал паузу.

Политик сидел, как и прежде вальяжно, и слушал.

— Но тут есть маленькая загвоздка. Господин Филиппов обещал свести меня с политиком патриотической ориентации…

— Все понятно, — перебил его Сарычев, — мое реноме иное. Я в патриотах, слава Богу, не хожу. Но Филиппов вас не обманул. По убеждениям — я русский националист.

— Извините, но слывете или либералом, или демократом…

— Да-да, и программа у моей партии вполне расплывчато-демократическая. Там вы о великой России ничего не найдете, и выступаю я на стороне нынешнего режима — все правильно. Но я действительно русский националист.

— Вынуждены приспосабливаться?

— Вот именно.

Политик встал, подтянул брюки, засунул руки за ремень и стал быстро ходить по комнате из угла в угол.