Проследить исторически ход развития идей и систем, основанных на высшей логике или вытекающих из неё, было бы, конечно, в высшей степени важно и интересно. Но это очень трудно, почти невозможно сделать, потому что мы, в сущности, совершенно не знаем времени возникновения и способов передачи и преемственности идей в древних философских системах и религиозных учениях. Относительно путей этой преемственности существует очень много догадок и предположений. Многие из этих догадок и предположений считаются несомненными, пока не являются новые, их опровергающие. Относительно многих вопросов мнения исследователей крайне разнообразны — и разобраться в этом хаосе вообще очень трудно. Особенно мешают здесь «теософические» авторы, напр., Шюрэ, Ледбитер, д-р Рудольф Штейнер и др., которые
Я совсем не буду останавливаться на вопросе о преемственности идей ни с исторической, ни с какой-либо другой точки зрения.
Вместе с тем, предлагаемый очерк систем, относящихся к миру причин, не претендует на полноту. Это не «история мысли», а только примеры течений мысли, приводивших к тем же результатам, к каким я прихожу в этой книге.
* * *
В книге «Теософия или Психологическая религия» («Theosophy or Psychological Religion») известный учёный Макс Мюллер даёт очень интересный анализ мистических религий и близких к ним философских систем. Особенно долго он останавливается на Индии и на её учениях.
«Чего мы нигде не можем изучать, кроме Индии, — говорит он, — это всепоглощающего влияния, какое религия и философия могут иметь на человеческий ум. Насколько мы можем судить, в Индии большой класс людей, не только священники и не только люди благородного происхождения, даже не только мужчины, но и женщины, никогда не смотрели на свою жизнь на земле как на что-либо реальное. Реальным для них была невидимая, грядущая жизнь. То реальное, что единственно даёт некоторый признак реальности этому нереальному феноменальному миру, составляло тему их рассуждений, образовывало предмет их размышлений. И человека, относительно которого думали, что он нашёл новый луч истины, посещали молодые и старые, чтили принцы и короли; даже больше: его считали гораздо выше королей и принцев. Эта сторона жизни древней Индии заслуживает изучения, потому что нигде не было ничего подобного во всём мире, даже в Греции и Палестине».
«Я знаю хорошо, — говорит М. Мюллер дальше, — что никогда вся нация не может состоять из философов и метафизических мечтателей…, но мы не должны забывать, что через всю историю именно немногие, а никак не большинство, налагают свой отпечаток на нацию и имеют право представлять её как целое. Что мы знаем о Греции времён ионических и элеатических философов, кроме изречений семи мудрецов? Что мы знаем о евреях времени Моисея, кроме преданий, сохранённых в законах и в книгах пророков? Именно пророки, поэты, законодатели и учителя, как бы мало ни было их число, говорят во имя народа и представляют большинство, стоящее сзади них, выражают его мысли и его чувства».
«Подлинная индийская философия даже в том зачаточном состоянии, в каком мы находим её в Упанишадах, стоит совершенно самостоятельно. И если мы спросим, в чём заключается высшая идея учения Упанишад, мы можем выразить это в трёх словах, как это было выражено величайшими учителями Веданты (Веданта — конец Вед, конспект и комментарии к Ведам) — именно,
«Это сущность и дух того, что я называю
* * *
Макс Мюллер обращает наше внимание на то, что это признание тождества понятий