Tertium Organum: ключ к загадкам мира, изд. 2-е

«Все боги достойны поклонения и прекрасны, и красота их беспредельна, потому что она есть разум. И они прекрасны потому, что разум делает их видимыми в своём свете, а не потому, что тела их прекрасны. Так как боги, имеющие тела, не от них получают своё существование в качестве богов, а делаются богами через разум. И они не бывают одно время мудры, а другое время лишены мудрости, но они всегда мудры в бесстрастном, постоянном и чистом разуме. И они знают всё, не человеческие дела [,конечно], но свои собственные, которые божественны и таковы, как их видит разум… Потому что всё там есть небо; и земля тоже небо, а также моря, животные, растения и люди. И боги, находящиеся там, не думают, что люди не достойны их внимания… потому что там всё божественно. И боги занимают и наполняют собой непрерывно всю эту блаженную область. Потому что жизнь, идущая там, не сопровождается работой, и истина (как говорит Платон в "Федре") есть их родоначальник и их пища, их сущность и их кормилица. И они видят всё не в виде образующихся вещей, а в самой сущности. И они замечают себя в других. Потому что всё там прозрачно, и нет ничего тёмного и непроницаемого, и всё ясно и видимо всем и внутри, и со всех сторон. Потому что свет везде встречается со светом; так как каждая вещь содержит всё в себе [самой] и видит всё в [каждой] другой. Поэтому все [они] есть везде, и все есть всё. И каждая вещь есть всё. И сияние там бесконечно. Потому что всё там велико и даже то, что мало, тоже велико. И солнце, которое светит там, заключает в себе все звёзды, и каждая звезда есть солнце и все звёзды. В каждой, однако, преобладает особое свойство, но в то же время все вещи видимы в каждой. И движение там чисто [и абсолютно], потому что его не расстраивает двигатель [извне], отличный от [причины] его. Постоянность также не испытывает изменений в своей природе, потому что она не смешана ни с чем неустойчивым. И прекрасное там прекрасно, потому что красота его не зависит от субъективного восприятия. И вещи не находятся там как в чужой земле, но, наоборот, место каждой вещи есть эта самая вещь… И вещь не отлична от места, в котором она находится. Потому что содержание её разум, и сама она разум… И каждая часть там всегда происходит из целого и есть в одно и то же время и часть, и целое. Потому что она действительно является как часть, но тот, у кого острое зрение, увидит её как целое… И зрение, которым видят там, не может утомляться, и восприятие не может быть переполненным, поэтому интуиция никогда не приходит к концу. И нет там никакой пустоты, которая, будучи ненаполненной, остановила бы зрение. И не есть — это одна вещь, а то — другая, и поэтому части одной вещи не отличаются от частей другой.

И знание, возможное там, ненасытимо… Потому что, видя себя наполненным более обильно, оно замечает, что оно само и объекты его восприятия бесконечны — и оно следует своей собственной природе в непрестанном созерцании… И жизнь там есть мудрость; мудрость, [отнюдь] не полученная процессом рассуждения, потому что она всегда существовала в целом виде, и никогда не оказывалась ни в каком отношении недостаточной, почему и не требовала исследования. Но это — первая мудрость, и не извлечена из другой»[25].