Теща горного короля

Барту исполнилось полтора года, и он уже довольно бойко болтал, даже короткими фразами. Правда, половина слов была его собственного изобретения, но они ему явно очень нравились. Айгер как мог поддерживал диалог, и счастливы были оба. Потом Барт замечал меня, радостно вопил: «Бабушка!» и тянул руки. Айгер отдавал его мне и уходил.

Я понравилась Барту еще при первом знакомстве, это было очевидно. Но уже во вторую встречу он влюбился в меня по уши. Чем это объяснялось, я не представляла, поскольку к детям относилась очень сдержанно. Может, даже прохладно. С тех самых пор, когда узнала, что сама матерью стать не смогу. Как бы там ни было, Барт обнимал меня за шею, звонко целовал, а когда я опускала его на пол, тащил свои игрушки. Он балаболил, не смолкая, и улыбался так, что невозможно было не улыбнуться в ответ. Одни ямочки на щеках чего стоили!

Через несколько дней я поняла, что любовь эта взаимна. Вечером я думала не только о том, что утром увижу Айгера, но и о Барте. Причин было как минимум две. Во-первых, он был единственным, кто любил меня искренне и безусловно. Во-вторых, есть такие дети, которых невозможно не полюбить. Барт был похож на маленькое рыжее солнышко. И теперь я только удивлялась, что не почувствовала ничего сразу.

Странно, он был копией Эйры, но я не могла представить ее в этом возрасте такой светлой и радостной. А вот Айгера очень даже могла. Хотя взрослым видела его совсем другим – холодным, язвительным. Если не считать одного воспоминания – которое мне не принадлежало. Но когда он держал сына на руках, что-то проступало, пробивалось через этот ледяной панцирь. И тогда становилось заметно, что при внешнем несходстве они, тем не менее, очень похожи.

Пользуясь последними ясными теплыми днями перед ненастьем, я каждый день гуляла в саду – большом, тщательно ухоженном. Листья на деревьях уже начали раскрашиваться в ослепительно яркие осенние оттенки, но трава оставалось зеленой, а клумбы радовали глаз множеством цветов. В первые дни я выходила в сад по утрам, но потом стала гулять вместе с Бартом и няней после обеда. И уж точно не ради Айгера, который в этих прогулках никогда не участвовал.

Само собой, все это не осталось незамеченным. Брина, мой главный, впрочем, и единственный, шпион, принесла последние новости. Разумеется, только и разговоров было о том, что «эта дрянь» пытается втереться в доверие к тарису через ребенка. То, что ребенка невозможно заставить себя полюбить подкупом или насилием, в расчет не брали.

- Если Барт заболеет и моя кровь его вылечит, все равно ведь скажут, что дала ее из какой-то корысти, - вздохнула я, выслушав ее.

- Нет, сола Юниа, - возразила Брина. – Все скажут, что ничего такого особенного тут нет, потому что вы обязаны это сделать. Для этого вас и оставили в живых. Да и вообще нас никто не спрашивает, хотим мы или нет. Мне исполнилось семь лет, когда кровь понадобилась для отца. Я, конечно, была согласна, но никому и в голову не пришло спросить меня об этом.

С Бриной у нас все складывалось ровно и спокойно, хотя доверять ей безоговорочно я по-прежнему опасалась. Однако иногда она говорила довольно неприятные вещи, и мне было интересно, осмеливалась ли она вести себя так и с прежней Юнией.

- Скажи, - спросила я однажды, когда она помогала мне вытереться после ванны, - какие отношения у нас с тобой были раньше?

- Примерно такие же, - усмехнулась она. – Только раньше вы доверяли мне чуть больше. Пожалуй, я была единственной, кому вообще доверяли.

- А как же Райна?

- Райна… - отложив простыню, Брина принялась натирать меня холодящим кожу пахучим маслом. – Я пришла к вам, когда Леона, ваша прежняя служанка, вышла замуж. И отношения между вами и Райной уже тогда были напряженными. Вы говорили, что она пыталась руководить вами, все больше и больше. Именно она убеждала, что тарис Айгер не сможет отвергнуть вас. Соль Индрис был серьезно болен. Надо думать о будущем - это ее слова.

- Вот как… Она говорила мне, что я пыталась… Но умолчала о своей роли во всем этом.

На самом деле это было воспоминание Юнии, подаренное мне мелисом, но теперь я могла в буквальном смысле валить все на Райну – как на мертвую. Может, и идею выйти замуж за Индриса когда-то подкинула она? Я бы не удивилась. Нет, это, конечно, нисколько не снимало вины с Юнии. Меньше всего я была склонна видеть в ней наивную глупышку, которой как угодно крутила коварная интриганка. Все ее советы падали на благодатную почву, и из этих семян пышно разрастались ядовитые цветочки и ягодки.

Но, похоже, в какой-то момент Райна начала Юнию раздражать. Может, та не могла простить кормилице свое унижение, когда Айгер отверг ее?

- Брина, а выдать Эйру замуж за тариса – это тоже была идея Райны?

- Нет, ваша. Райна вас отговаривала, говорила, что отомстить можно иначе, а из этого брака ничего хорошего не выйдет. Но соль Индрис поддержал вас. Ему лестно было породниться с тарисом. Хотя сам он до свадьбы и не дожил.