Тест-драйв бессмертия

«Ходячая турель» вновь обратила на него свое внимание. Лотерейщик повторно упал на четыре кости, задрав пилон пусковой установки вверх. Зашипело сопло выпущенной ракеты. Дикарь даже увидел ее, как в замедленной киносъемке, в виде круглой точки, летящей прямо к нему, вокруг которой сияла корона хвостового выхлопа. Уже наученный горьким опытом, он повторно отпрянул от края обрыва. Но в этот раз киборг взял прицел выше, ракета не взорвалась бесполезно на краю обрыва, а пролетела мимо него. Дикарь, предусмотрительно отскочивший назад, увидел, как снаряд, оставляя после себя дымный след, пролетел мимо него под крутым наклоном вверх и столкнулся с одной из красно-белых опор вышки. Взрыв, не отраженный каменным обрывом как в прошлый раз, получился на славу. Кваза, стоявшего в опасной близости от вышки, швырнуло ударной волной на землю, по голове ударил грохот близкого взрыва. Наполовину оглохший, кашляя и отплевываясь от дыма и пыли, он задрал голову и с ужасом замер. Взрыв ракеты разворотил одну из несущих опор радиовышки, развернув ее «ромашкой». Уходившая в небеса ажурная конструкция постояла пару секунд в шатком равновесии, а потом медленно, по сантиметру, все больше и больше ускоряясь, стала крениться в сторону обрыва. С жутким скрежетом сминая и перекручивая винтом уцелевшие опоры и поперечные балки, она медленно полетела вниз. Несколько раз она замирала, натягивая стальные тросы-растяжки, но те не выдерживали веса многотонной конструкции, рвались со звуком гигантской перетянутой струны, — и падение возобновлялось. Красно-белая стрела, словно циклопическая часовая стрелка, решившая пойти вспять, описала огромный полукруг, ударилась о край обрыва и с грохотом полетела вниз. Дикарь замер, с благоговейным ужасом взирая на крушение строения потрясающих воображение масштабов, совершенно позабыв о собственной безопасности. И зря — один из последних порванных тросов стальной змеей хлестнул по синему вагончику, а после, словно кнут гиганта, ударил самым своим концом кваза прямо в грудь. Даже несмотря на амортизацию РПС, одежды и находившегося под ней бронежилета второго класса бронирования, удар вышел такой, что отчетливо затрещали ребра, в глазах потемнело, а из груди выбило дух. Дикарь ласточкой взмыл в воздух. В следующую секунду, холодея от ужаса, он увидел, как край гранитного обрыва пролетает мимо него, а навстречу кувыркающемуся в воздухе квазу с все возрастающей скоростью неотвратимо летит земля.

Это определенно был один из тех моментов, про которые принято говорить «вся жизнь пролетела перед глазами». Потому что конец этой жизни неотвратимо приближался, вместе с поверхностью земли. И ничего, кроме этой самой поверхности, Дикарь больше не видел. Правда, никаких видений из прошлого, никаких сожалений о несбывшихся мечтах или невыполненных обещаниях у него не было. Ветер шумел в ушах, кровь бухала в висках, словно в барабан. Похоже, ему кранты — окончательно и бесповоротно. Не было никаких путей спасения. Дикарю просто было страшно. Он нелепо размахивал руками в инстинктивных попытках ухватиться за воздух, задержать это головокружительное падение. И страх — единственное, что он ощущал всем своим естеством. Как уже с ним бывало раньше, в минуту смертельной опасности время превратилось в тягучий кисель, безбожно затягивая каждое мгновение его полета.

Прямо под ним находился серебристо-стальной корпус грузовика. Как видно именно об этот «веселенький» кузов и размажет тонким слоем его тело. От этой, сверкнувшей в голове молнией, мысли, сердце едва не выскочило из груди от первобытного животного ужаса, перемешанного в равных пропорциях с древней, как сама история, жаждой жизни. Его тело скрутило спазмом; глаза, едва не вылезавшие из орбит, перестали что-либо видеть перед собой. Все вокруг исчезло в багрово-красном свете, заполонившем все видимое пространство.

Он чувствовал себя очень странно. Не было ощущения собственного тела, глаз, кожи, ушей. Никаких сигналов не поступало к нему извне. Чувство времени и пространства испарилось без следа. Было лишь ощущение огромной необъятной сети, по которой струилось его сознание, его собственное «я». И эта «сеть» была не в порядке. Целые участки были разрушены, разбиты, сломаны, разорваны — они потускнели и не пропускали через себя поток энергии. «Сеть» медленно работала над тем, чтобы вернуть их в строй, восстанавливала поврежденные участки. Вырванные ячейки вновь встраивались в общую структуру и наливались белым светом изнутри, словно радуясь возможности полноценного функционирования.