Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения

Через шесть месяцев после регистрации брака в цюрихской магистратуре Герман и Лола поженились снова – на этот раз по обряду Русской Православной церкви, в Женеве. После трех дней осмотра достопримечательностей они отправились на корабле в Монтре, а затем – на поезде в Шпиц, на озеро Тун и в Майринген, по тому же самому маршруту, которым в 1857 году в возрасте двадцати восьми лет путешествовал любимый Роршахом Лев Толстой. Для Толстого то путешествие стало очень важным как для писателя и человека. Толстой выбрал такой маршрут потому, что тот был популярен, но Роршахи наверняка сделали этот выбор, чтобы превратить свою российско-швейцарскую свадьбу в настоящее «российско-швейцарское паломничество». По возвращении они обрадовались, узнав, что Бройхли отбыл в отпуск. «У нас с Лолой все хорошо, очень хорошо, мы любим друг друга, – написал Герман Анне через несколько недель. – Мы словно живем на безмятежном острове, живем просто для себя, нас абсолютно ничто не беспокоит». Боденское озеро заметно обмелело, продолжал он, и скоро почернеет, отражая зимнее небо. Роршах около года прожил в нескольких шагах от его береговой линии. Ему только что исполнилось двадцать шесть.

Спектр деятельности семьи Роршахов постепенно расширялся. «Сегодня проводится ярмарка для пациентов, и многие из них – пациенты Германа, – писала Ольга Анне в августе. – Все виды каруселей, кукольные театры, тиры и так далее». Герман добавил: «Карусель, танцплощадка, зверинец – все что угодно. Пациентам это очень понравилось. Жаль, что вечером все закончится». В другие годы клинику навещали музыканты из Гёттингенского Музыкального общества, а начиная с 1913 года большой грузовой корабль, специально переоборудованный так, чтобы принять на борт больше сотни человек, возил пациентов на прогулки по озеру. Эта забава стала очень популярной, и они надеялись, что смогут повторять ее каждый год.

Тот же альбом, где хранилась свадебная фотография Роршахов, содержит десятки снимков описываемых событий, связанных с клиникой. Роршах был заядлым фотографом и, казалось, любил беспристрастно фиксировать на снимках людей и события, а также праздники, которые стремился задокументировать. Он был любознательным эрудитом. Строго следовать только лишь траектории научной карьеры означало упустить многое из того, что делало его работу над тестом возможной. Снова и снова фотографировал он свой дом и лодочные прогулки в окрестностях Мюнстерлингена: землю с озера и озеро с земли, отражения цвета и тени на небе и в воде. Он давал своим пациентам материалы для творчества – не фотокамеры, конечно, но бумагу, краски, глину для лепки. Может быть, не так просто разговаривать с шизофреником, но существуют другие способы заставить его раскрыться.

После того как они встретили первое совместное Рождество в заснеженном Мюнстерлингене, Герман и Лола наполнили свои дни игрой в шахматы и исполнением музыкальных произведений. Герман играл на своей скрипке, привезенной из Шаффхаузена, а Лола – на гитаре, которую он подарил ей на Рождество. Герман был очень благодарен Анне за «превосходный» подарок – книгу Гоголя. Роршахи отправили ей в Россию альпийский календарь, который «каждый день отдавал бы ей частичку Родины». Это была идея Ольги: уж она-то знала, что такое тоска по дому. За год до этого сам Герман, без Ольги, сделал сестре более педантичный подарок – книгу «Фауст» Гёте, «которую ты, возможно, еще не читала. Это самая восхитительная вещь, когда-либо написанная в мире».

И вот – новогодний карнавал. Роршах составил программу песен, театральных сценок, маскарадов и танцев. С годами требования времени становились более жесткими, и проводить эти праздничные вечеринки было все тяжелее, но, когда все только начиналось, Роршах принимал участие в их организации с большим энтузиазмом.

Хоть арт-терапия, театральная терапия и прочие подобные вещи не были в новинку, результаты деятельности Роршаха казались Ольге и остальным скорее развлечением, нежели лечением. Тем не менее то, как Роршах описывал свои чаяния вызвать у пациентов реакцию на увеличенные проекции во время рождественской вечеринки, предполагало, что он рассчитывал извлечь из этого некоторую пользу. Он даже обзавелся обезьянкой, приобретя ее у труппы странствующих циркачей, и в течение нескольких месяцев приводил животное на свои смены в клинике, также с целью вызвать эмпатическую реакцию. Некоторым тяжелобольным, обычно ни на что не реагировавшим, очень нравились гримасничанья обезьяны, и они не оставались безучастными, когда она озорно скакала по их головам и играла с их волосами. Хотя это и не было прямым исцелением, но все же давало Роршаху косвенный доступ к сознанию его пациентов.

За время, свободное от экспериментов с обезьянкой и фотографиями, Роршах опубликовал одиннадцать статей, основанных на опыте, полученном в процессе работы в Мюнстерлингене. Некоторые из них были выдержаны во фрейдистском ключе, другие – в юнгианском, а в третьих раскрывались его собственные интересы.