Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения

Роршах писал также для швейцарских и немецких газет. Он забросил эту удочку, еще когда находился в России, – одна его заметка была опубликована во Франкфурте, и еще одна в Мюнхене, – и теперь Герман писал небольшие очерки об алкоголизме или о политико-экономических преобразованиях в России. Вышел он и на литературную арену, в течение месяца выпуская по частям в швейцарской газете свой перевод психологической повести Леонида Андреева «Мысль». Андреев считался одним из ведущих русских писателей современности, а «Мысль», имевшая широкую популярность как среди психиатров, так и в широких читательских кругах, являла собой поистине жуткую смесь Эдгара По и Достоевского, опирающуюся на психологию и на собственный опыт Андреева в качестве судебного репортера. Повествование излагалось в форме рассказа от первого лица, признания безжалостного убийцы Керженцева, который убил своего лучшего друга. Он описывает свои планы избежать наказания путем симуляции безумия, но становится вполне очевидно, что герой в действительности безумнее, чем думает сам. Мысль, заключенная в названии, которую рассказчик раскрывает от третьего лица, возможно, такая: «Доктор Керженцев действительно безумен. Он думает, что притворяется сумасшедшим, но он на самом деле сумасшедший. Он уже сошел с ума». Андреев показывает нам неуверенность Керженцева в себе и воссоздает такую же неуверенность в нас самих. Убийца сознается, в отчаянной надежде, что врачи или судьи сумеют разрешить его экзистенциальный кризис вместо него самого.

Почему же Роршах – уникальный человек среди коллег-психиатров – писал для газет? Вначале чтобы заработать немного лишних денег, но вскоре он отбросил этот способ. «Эти публикации в газетах приносят не слишком много, – жаловался он Анне. – Я, на самом деле, не очень хочу писать для немецких изданий, но у меня нет настоящей возможности писать для русских». Статьи были для Роршаха не столько источником средств, сколько отдушиной для выражения его творческих интересов, не связанных с психологией.

Ольга позднее скажет, что секрет успеха ее мужа заключался в том, что «он быстро переключался с одного рода деятельности на другой. Он никогда не работал много часов подряд над чем-то одним… Долгие разговоры на одну и ту же тему утомляли его, даже если это была одна из интересных ему тем». Это еще не всё. Роршах был фанатичным собирателем заметок. Он выписывал молниеносным почерком выдержки из чужих книг, порой из какой-нибудь до 240 страниц. Он не мог позволить себе покупать книги и жил вдали от центральных библиотек. По-видимому, Роршах лучше понимал и запоминал материал, когда копировал его физически. (Страницы почти неразборчивы, – процесс переписывания, скорее всего, был для него более полезен, чем повторное чтение книг.) Какой бы ни была его мотивация, трудно представить, что Герман проделывал эту работу в течение получасовых вспышек активности, но именно так, похоже, описывает это Ольга.

Еще один параллельный проект Роршах начал реализовывать вместе с Конрадом Герингом, близким другом из Шаффхаузена, старше его на три года, который работал школьным учителем в Альтнау, деревушке по соседству с Мюнстерлингеном. Он и его жена часто заходили в гости к Герману с Ольгой. Именно в компании с Конрадом Герингом в 1911 году Роршах начал проводить свои первые эксперименты с чернилами.

Специалистом по чернильным пятнам, которого часто называют главным предшественником Роршаха, был Юстинус Кернер (1786–1862), немецкий врач и поэт-романтик. Его достижения касались широкого спектра областей, в том числе и того, что мы зовем сегодня медициной: он был первым, кто дал описание ботулизма (бактериального пищевого отравления), а также первым, кто предложил использовать терапевтические свойства ботулотоксина для мышц, – сегодня эта практика широко известна под названием «ботокс». Он был важной фигурой в психиатрической традиции эпохи романтизма.