Тэтчер. Великие личности в истории

В качестве альтернативы полному членству в ERM Лоусон, не спрашивая авторизации у премьер-министра, постановил, что с марта 1987 года фунт будет «отслеживать» курс западногерманской марки. Из-за чего, помимо прочего, процентная ставка Банка Англии была установлена на слишком низком уровне слишком долгое время (надо сказать, что Банк Англии получил независимость от казначейства в вопросе установления банковской процентной ставки только при правительстве Тони Блэра, в конце 1990-х годов; до этого процентную ставку устанавливал канцлер). С июня 1988 года банковскую ставку пришлось повышать, и к осени следующего года она достигла 15 % при инфляции 10 %, будто и не было предыдущих десяти лет экономического успеха тори. Далее последовал экономический спад. Безработица, недавно сократившаяся, снова достигла двух миллионов.

Сочетание высокой инфляции и высоких кредитных ставок ударило по новому «тэтчеристскому» среднему классу, по владельцам малых предприятий и хозяевам недавно выкупленного муниципального жилья. Жилье за прошедшие годы стало рассматриваться не только как место, куда приходишь ночевать, но и как финансовый актив. С конца 1970-х годов средняя цена на него подскочила втрое, но с началом нового экономического спада стоимость жилья пошла вниз. Многие семьи внезапно обнаружили, что взятый ими ипотечный кредит оказался выше, чем стоимость дома, под залог которого он был получен. Если люди теряли работу и не могли выплачивать ипотеку, вполне реальной была угроза, что банк, выдавший ипотеку, решит отобрать дом или квартиру. Фразы о «британском экономическом чуде» потеряли свою магическую силу. Летом 1989 года Лейбористская партия добилась своего первого значительного успеха, получив на выборах в Европейский парламент 45 депутатских мест против 32 депутатских мест для тори.

Когда Тэтчер узнала, что Лоусон держал банковский процент на уровне ниже, чем было оптимально для экономики, и что «отслеживание» курса марки существенно истощило британские валютные резервы, она была в ярости. В этом ее поддерживал экономический советник сэр Алан Уолтерс, уже занимавший эту должность в 1981–1983 годах. Тем временем руководство ЕЭС решило ускорить движение в сторону монетарного союза. В конце июня 1989 года должна была состояться встреча глав правительств Европейского сообщества в Мадриде. Накануне, 25 июня, канцлер Найджел Лоусон и секретарь Форин офиса Джеффри Хау поставили Маргарет Тэтчер перед фактическим ультиматумом. Под угрозой их отставки премьер-министр должна была согласиться с программой вступления Британии в Европейский механизм валютных курсов. Иначе, по мнению Лоусона и Хау, Британия окажется в изоляции в ЕЭС и не будет в состоянии влиять на его политику.

Тэтчер не видела ничего страшного в изоляции. Ей казалось более опасным то, что монетарный союз станет первым шагом на пути к федерализму, созданию супергосударства, и Британия утратит контроль как за обменным курсом своей валюты, так и за своими банковскими процентными ставками. Воспользовавшись советом своего советника по внешнеполитическим делам Чарльза Пауэлла, она отказалась утверждать расписание перехода и вместо этого предложила ряд условий, необходимых для членства Британии в ERM. Среди этих условий были завершение создания единого рынка и сближение уровня инфляции в Британии со средним уровнем инфляции стран-участников ERM. Тэтчер не рассчитывала, что эти условия будут выполнены. В ее ближнем окружении ходило высказывание: «Если бы Господь хотел, чтобы мы вошли в ERM, он бы сделал нас столь же производительными и столь же умеренными в требованиях повышения зарплаты, как немцы. И разве средний владелец недвижимости с удовольствием встретит повышение процентной ставки по его ипотеке, если он узнает, что она необходима, чтобы удержать курс фунта по отношению к германской марке?»

Маргарет Тэтчер не простила своим коллегам оказанного на нее давления. В следующем месяце она провела перетасовку кабинета и переместила Хау с поста министра иностранных дел на должность лидера палаты общин. После споров и торговли он также получил должность вице-премьер-министра, но реальной власти этот титул ему не давал. Снятие Хау с должности рассматривалось многими как месть за его настойчивость в вопросе ERM. Хау ощущал себя крайне задетым, тем более что аппарат премьер-министра поддерживал слухи, что должность вице-премьера действительно является формальностью.