НУУП объявило о закрытии двадцати убыточных шахт 6 марта 1984 года. Скаргилл решил воспользоваться этим предлогом и объявил забастовку членов НСГ. Ранее он дважды пытался это сделать, но безуспешно. По уставу профсоюза забастовка объявлялась, если на общебританском голосовании более 55 % членов профсоюза проголосуют «за». Большинство горняков, однако, поддерживало менее конфронтационную политику предыдущего профсоюзного руководства. Поэтому верхушка НСГ решила отбросить собственный устав. Заместитель Скаргилла Мик Макгахи заявил: «Нам не смогут с помощью устава запретить бастовать. Шахта за шахтой примет решение, и получится эффект домино». На некоторых шахтах состоялись голосования, но нигде требование бастовать не получило требуемых 55 % поддержки. На крупной шахте в Ноттингемшире, например, голоса разделились 27 % за и 73 % против забастовки. Поэтому решение начать акцию 10 марта 1984 года было принято не большинством шахтеров, а конференцией профсоюзных активистов, придерживавшихся гораздо более радикальных взглядов, чем рядовые горняки. Даже когда забастовка уже длилась, 20 апреля 1984 года, конференция отвергла предложение провести национальное голосование среди горняков 69 голосами против 54. Решение нарушить требования устава, вместе с нередко высказываемым Скаргиллом желанием свергнуть демократически избранное правительство, означало, что он не получил поддержки от Конгресса профессиональных союзов, объединения большинства профсоюзов страны.
У бастующих было окно приблизительно в три месяца, пока не снизился сезонный спрос на электроэнергию. Предыдущие шахтерские забастовки заканчивались ранее этого срока. Наиболее решительно настроенные забастовщики, как оказалось, были готовы держаться намного дольше, и если бы электростанции были вынуждены обходиться только имевшимися на начало забастовки запасами угля, то шансы на победу Скаргилла и его соратников были бы велики. Но бастовали далеко не все шахты. К концу первого месяца забастовки из 174 шахт продолжало работать около шести десятков. К середине апреля удалось закрыть 131 шахту, и сторонники Скаргилла планировали пикетировать работающие шахты, используя те же методы прямой угрозы тамошним рабочим, которые оказались столь успешны в начале 1970-х.
Национальный союз горняков искренне считал себя неприкосновенным, и не зря. Еще Гарольд Макмиллан говорил: «В Британии есть три организации настолько могущественные, что ни одно мудрое правительство не станет с ними бороться: гвардейская пехота, римско-католическая церковь и Национальный союз горняков». Но Маргарет Тэтчер в своей решимости доказать неправоту Макмиллана вдохновлялась тем, как против забастовки выступили шахтеры Ноттингемшира. Последние забаллотировали предложение присоединиться к стачке, не позволяли закрыть свои шахты несмотря на угрозы и в итоге создали собственный профсоюз, расколов НСГ. Их Союз демократических горняков выиграл иск против НСГ в Высоком суде в августе 1985 года, и через четыре месяца был официально зарегистрирован.
Пикеты забастовщиков не имели такого успеха, как в 1974 году, потому что на этот раз полиция была готова противодействовать им, опираясь на закон. 22 октября 1984 года Высокий суд постановил, что полиция имеет право останавливать автобусы с воинственно настроенными забастовщиками, направляющимися в места напряженности с намерением нарушить спокойствие. Контроль на дорогах и массированное присутствие полиции на работающих предприятиях угледобывающей промышленности дали возможность тем, кто хотел работать, спускаться в шахты — хотя многие становились объектами нападок на улицах и в собственных домах. Забастовка шахтеров запомнилась высоким уровнем насилия. Пять человек погибло в ходе столкновений. В мае 1985 года двоих шахтеров из Южного Уэльса признали виновными в убийстве водителя такси, подвозившего на работу небастующих шахтеров. 7 100 забастовщикам было предъявлено обвинение в различных правонарушениях, 3 483 дела были рассмотрены в суде и в итоге было осуждено 2 740 человек. Расходы бюджета на полицию в ходе забастовки составили 300 миллионов фунтов.