Тетрадь кенгуру

В так и впилась в меня взглядом поверх пивной банки, к которой я прикладывался. Она словно хотела еще больше сократить расстояние между нами и вынудить меня согласиться с ней.

– К чему мне врать?

– Тогда давай похлопаем.

Я поставил банку с пивом на подоконник, положил рядом булочку и принялся вместе с ней бить в ладоши, пока они не заболели.

– Все, хватит! – Неожиданно тело В обмякло, аплодисменты прекратились. – Никого нет… Бизнес идет плохо. Говорят, что цирки уже устарели.

– Выходит, мы с тобой – единственные зрители?

– Но хоть музыку ты слышишь?

– Какую музыку?

– Сейчас только ударные слышно. А когда начнется «Echoes», будет мой номер. Ты подожди здесь, не убегай. Раньше я тоже официально числилась в труппе. Потом будет шоу с зеркалами… Хочешь послушать?

– Что?

– Мою песенку…

– Песню Сай-но Кавары?

– Ну это вряд ли…

– Конечно хочу.

– Тогда слушай!

Я ничего не услышал, ритм мелодии передавался мне через ее тело. Она вытянула губы трубочкой и защелкала пальцами по щекам, отбивая ритм, как на маленьком барабане. Не будь дайкона, я схватил бы ее на руки, прижал к себе. Почему я должен дальше терпеть это невыносимое одиночество? Хотя передо мной и сияет такая изумительная улыбка…

Детский нежный голосок. Неестественный взгляд исподлобья. Она встала на колени, опустилась на пятки и тихо запела:

В старину похитители гонялись за детьми,
Но всем лабиринтам дали номера,
Мест, чтобы прятать детей, не осталось,
Похитители бросили эти дела,
А теперь вот за ними гоняются дети.

Никто не помнит жизни начало,
Никто не знает жизни конца.
Но у праздника есть начало,
И у праздника есть конец.
Праздник – не жизнь,
А жизнь – не праздник.
И похититель придет.
Явится вечером, когда начнется праздник.

Краем глаза я заметил несколько человеческих фигурок. Крадучись, они пробирались в темноте, таща на себе картонную коробку размером с большой холодильник. Обошли стороной комнату ожидания, при этом бормоча, как бы создавая фон песне В…

Помоги мне, помоги мне, помоги!
Очень я прошу об этом: помоги!

Вся группа была в длинных майках без рукавов. Они подтащили коробку поближе, вытащили меня через окно наружу и стали перекатывать, словно мокрый ковер, пытаясь затолкать в коробку через откинутую боковину. Я не особо сопротивлялся, потому что В взялась помогать маленьким демонам. И потом, уж что-что, а картонную коробку я всегда сумею расковырять, если захочу.

А В продолжала свою песню, теперь ее голос напоминал ржавую флейту.

Под маленьким окошком, глядящим на север,
У мостовой опоры,
У начала горной тропы.

А после…

Похититель явился слишком поздно,
Я с ним так и не встретилась,
Я его любила.

Похититель явился слишком поздно,
Я с ним так и не встретилась,
Я его любила.

Помоги мне, помоги мне, помоги!
Очень я прошу об этом: помоги!

Коробка оказалась сделанной не из обычного картона. Материал был плотный и эластичный, как твердая пластмасса.

В передней крышке было прорезано смотровое отверстие. Щель шириной с почтовый конверт.

Я посмотрел в нее. И увидел со спины самого себя, так же смотрящего наружу в такой же глазок.

Казалось, этот я страшно напуган.

И я испугался не меньше.

Это был ужас.

ВЫРЕЗКА ИЗ ГАЗЕТЫ

На территории железнодорожной станции, которая была выведена из эксплуатации, найден труп мужчины. При осмотре на его голенях обнаружены многочисленные порезы, сделанные, как можно полагать, опасной бритвой. Эти раны, очевидно, были нанесены самим погибшим, испытывавшим в процессе их нанесения определенные сомнения. Маловероятно, что они стали причиной смерти. Ведется следствие, в ходе которого рассматриваются версии как о несчастном случае, так и криминального характера. Личность погибшего устанавливается.