Тетралогия. Ангел оберегающий потомков последнего Иудейского царя из рода Давида. Книга третья. Проект «Конкретный Сионизм» – Вознаграждающий счастье

У Марии стала крепнуть уверенность в безумно фантастическом желании, хоть на короткое время встретиться с супругом, осуществится. Только что горестное настроение перешло в приподнято-праздничное состояние, и словно в кинозале, наблюдала за своими действиями как бы со стороны. На каком-то этапе пути, Дед Мороз исчез.

Сказочный спутник пересел в вертолёт, желая успеть приготовиться к следующему этапу сюрприза Завороженная мыслями о предстоящей встрече, пропустила этот момент. Ощущая скорость, обгоняющую время, на всех крыльях уносилась в прошлое. За окном машины проплывали дома, улицы, потом поля и города. Сердце уже не рвалось из груди, оно заполнилось умиротворением в ожидании наступления долгожданного чуда. Возникло сказочное видение, из мечтательных снов юности, увиденная во сне на острове среди степных Солёных озёр. Впереди на горе, во всей красе возродилась картина, нарисованная Романом, в их такой далёкой юности. Стоящий на вершине холма, в окружении зелени густых, но в самом деле не похожих на знакомые деревья, предстал красивый дом.

В следующую минуту, въехав в тесное ущелье, машина замедлила ход и на минуту остановилась перед большой скалой. Глыба камней стала медленно раздвигаться, как бы приглашая в освещенное электрическим светом помещение. Водитель что-то сказал по телефону и тут же, продолжая начатую сказку, во внутренней боковой стене открылся практически незаметный вход. Совершенно не волнуясь, Мария вступила на ступеньки бегущей дорожки. Через облицованную голубо-белоснежным кафелем длинную трубу туннеля, поплыла к сверкающему ярким светом выходу. Раскрылись двери, и оказалась в большой уютной комнате, напоминающей своим видом фантастическую пещеру. Не успела более подробно присмотреться, появился и позвал за собой Дед Мороз. В протянутой руке увидела и тут же вспомнила тот самый, из далёкой юности, красный шарф. Не веря в реальность происходящего, зажмурила глаза и прижала к лицу мягкую пушистую ткань. Пальцы, задрожав мелкой дрожью, стали медленно, нежно гладить сказочный талисман, перебирать немногочисленные складочки, узнавая каждый сантиметр некогда так любимой вещи. Вдруг они наткнулись и мгновенно вспомнили, как впервые, узнав о тфилине, завязала по углам небольшие кисточки. Подняв глаза, осознала, Дед Мороз не меньше, а гораздо больше растроган происходящим. Сама протянула шарф.

– Помогите завязать. Почему-то руки дрожат и не слушаются. Как хорошо, что он не чёрного цвета, окружавшего меня эти годы.

Мягкое прикосновение прошлого возродило в груди, давно забытый, всепоглощающий жар. Только на этот раз это было хоть и полыхающее, но уже ровное пламя. В следующее мгновение её бережно взяли за руку и куда-то повели. Почувствовала тихое движение, словно сказочный лифт стал уносить навстречу мечте. Прошло совсем немного времени. Мария не успела решить, где больше хотела бы очутиться. В далёкой счастливой юности, или в неизведанном будущем. Окружающий воздух наполнился благоуханием цветов. Но это был не весенний, а скорее запах золотой, отцветающей осени. Вновь почувствовала прикосновение рук и шелест развязываемой ткани.

– Ну, как, внученька, угодил? Не бойся, открывай глазки!

В голосе Деда Мороза слышались торжествующие интонации. От удивления перед сказочно возникшим видением, Мария, словно ребёнок, протёрла глаза ладошками. Под ажурными конструкциями стеклянной крыши стоял углом именно их, прежний дом, с теми же табличками «8 Марта № 45» с одной стороны и названием улицы Кирова с другой. Где так много хорошего и неповторимого было связано с Романом. Где после гибели мужа, собрала, словно в музее, буквально все вещи, напоминающие о самых прекрасных дня и годах совместной жизни. Тот самый, разрушенный дом, где в слезах стояла рядом с краем котлована, вырытого на его месте. Опустила руку, взялась за перила крыльца, и тут же пальцы вздрогнули, нащупав и узнав под слоем краски старую надпись из трёх слов: «Родная! Любимая! Единственная!» Время пощадило и не стёрло глубоко вырезанные в податливой древесине слова. Давно, после самой первой и, как оказалось, последней ссоры, Роман вырезал их здесь и на памятной скамейке в парке.

– А где ключ от входной двери лежит, ты, надеюсь, не забыла?

– Конечно, помню, – обошла крыльцо, и с правой стороны, в специально сделанном углублении, сняла с гвоздя старый ключ.

– Дедушка! Пойдём со мной, пожалуйста, а то очень волнуюсь.

– Уговорила, – улыбнулся, взял под руку и вместе, по тем же знакомым каждой трещинкой ступенькам, поднялись на крыльцо. Перед тем, как, открыть дверь, Мария не удержалась и постучала в маленькое, узенькое окошко. Позволявшее, в далёко прошлые годы, изнутри, видеть людей, приходящих в этот дом. Прежний, до боли знакомая мелодия треснутого оконного стекла всколыхнул память. И вторя ему, мгновенно бешено застучало сердце, стараясь вырваться на свободу из своей живой клетки.

– Ромчик так любил слушать этот звук, что не разрешил менять при ремонте. А я смеялась над юношеской причудой.