Тетралогия. Ангел оберегающий потомков последнего Иудейского царя из рода Давида. Книга третья. Проект «Конкретный Сионизм» – Вознаграждающий счастье

– Стой спокойно, пока не скажу. – Выйдя в другое помещение, быстро снял сказочные одежды, переоделся и вернулся обратно

– Постарайся услышать меня не только разумом, но сердцем и душой. Даже волшебник не в силах вернуть Романа в прежнем виде. За прошедшие годы на теле твоего мужа почти не осталось живого места. Несколько раз врачам приходилось собирать его практически из кусочков. Чудом выжил в авиакатастрофе, побывал в когтях разъярённого медведя, в него стреляли, пытаясь убить.

Мария содрогнулась от жалости и сострадания.

– Невероятная сила и воля к жизни, и, конечно же, непреклонная вера в родную половинку. Фанатичная убеждённость в верности единственной избранницы. Неземное божественное влечение приласкать безумно любимую женщину. Непреодолимое желание увидеть тебя, свою семью, сотворило невероятное, и каждый раз умудрялся выкарабкиваться всем смертям назло. У него давно другое имя и внешность. Но я могу позволить тебе сначала прикоснуться, а затем увидеть его старые шрамы на груди и боку. Наверно, только они и остались в том же виде.

Возникла небольшая пауза.

– Помнишь? Ведь ты так любила ласкать их своими пальчиками и губами.

– Да! – Произнесла коротко, без тени сомнения, колебания или стеснения.

– Так вот, если узнаешь, очень важно, какие слова произнесёшь.

– Я знаю, что сказать и что сделать, – прозвучал неожиданно твёрдый голос. Слова ежедневных молитв, обращённых к Богу, были выстраданы за многие годы ожидания, надежды и отчаяния.

– Что ж, приготовься. Постараюсь вернуть твоего Романа в новом обличии. Эту возможность, с огромной радостью, подарю вам обоим в предновогодний вечер.

– Дедушка! Я готова.

Непослушными пальцами медленно расстегнул рубашку и положил одну её руку к себе на грудь, другую на левый бок. Среди нескольких новых Мария мгновенно узнала оба прежних шрама. О, как любила гладить, целовать и ласкать, множество затвердений кожи любимого человека! Раньше это переросло в обязательный и ежедневный ритуал. Ещё в первую ночь близости, про себя дала названия каждому, грубоватому на боку и аккуратному рубцу на груди. Пальцы стали нежно гладить памятные отметины, испытывая непередаваемое и, казалось, забытое наслаждение. К одновременно возникшему трепету, сознание захлёстывало воскресшее чувство любви. Наклонилась и стала нежно целовать шрамы. Сердце помогло возродить уснувшую память, а губы в свою очередь узнавали каждую частичку любимого тела. Мария вслух стала называть каждый бугорок, каждую впадину, придуманными в юности, ласковыми именами. Ещё мгновение, и последовал страстный вскрик:

– Родной! Это твои шрамы, я помню их!

Подняла руку и провела по подбородку. В немом вопросе задержала на том месте, где раньше находилась такая привлекательная ямочка, делавшая лицо строгим и неприступным.

– Мне тоже жаль, что её больше нет. Перед тем, как будет позволено ненадолго, увидеть мужа, и рассеять возникшие сомнения, взгляни на новогодний сюрприз, сотворённый в твою честь. Внимание!

Подчиняясь сильным рукам, осторожно развернулась. Послышалась знакомая песня и словно пароль возврата в прошлое, слова: «Где же ты, моя любовь, для кого твои глазки горят». Тихонько соскользнул шарф и ласково прикоснулся к ногам. Она находилась в небольшом, застеклённом помещении. На невысоком, оригинальном постаменте находилась скамейка из парка Горького. На ней лежал огромный букет тёмно-красных роз. Рядом струился прозрачной водой ручей.

Понимала, возможно, любимый изменился, и всё-таки надо решиться и повернуться. Но тело не слушалось, замерев в ожидании главного, невероятного чуда. Всё те же, но теперь заботливые руки, нежно помогли сделать последнее усилие. Перед ней, почти вплотную, находился незнакомый мужчина, контурами чем-то отдалённо напоминающий мужа. А память мгновенно восстановила черты человека со слезами на лице, стоявшего немного в стороне на похоронах Нины Андреевны.

– Конечно, я сильно изменился, но ты ведь признала прежние раны.

Расстегнул последние пуговички рубашки и взглядом попросил ещё раз прикоснуться к ним. Не колеблясь, Мария простёрла руки между мускулистым телом и шёлком материи. С болью и состраданием, вновь ощутила появление множество новых рубцов. Ослепительно яркая вспышка памяти перенесла в счастливое прошлое, наполняя прежней решимостью. Подняла, намочила шарф в ручье. Усадив мужа на скамейку, опустилась на колени и решительно отвела руки, попытавшиеся её поднять. Сняла туфли, носки, закатала брюки и стала не торопясь обтирать ноги. Крепко прижавшись, со слезами счастья от исполненного желания, долго целовала губами.