Тевтонский крест

Он бухнул на стол кошель кондотьера, развязал мешочек. В кожаных складках блеснули желтые кругляки. Золото... Купец кушал его глазами. Глотал, не разжевывая.

– Я заплачу тебе и заплачу хорошо, но не за ореол святости, – сказал Бурцев. – Мы уже начинали разговор о корабле, помнишь?

Джузеппе с трудом кивнул. Сглотнул. Золото гипнотизировало беднягу.

– Так вот, мне надо поскорее попасть в Святую Землю. А еще нужны оружие и доспехи – кольчуги там всякие, шлемы, щиты, мечи... В общем, все, что рыцарю потребно. Точнее, рыцарям. Со мной поедет несколько человек.

– Зачем мечи и щиты обладателю грома смерти? – Купец по-прежнему смотрел не на собеседника.

– А вот чтоб были! – потерял терпение Бурцев. – Тебя это не касается, Джузеппе.

Венецианец, наконец, отвел взгляд от монет:

– Да-да, конечно, разумеется, я глупый, я скудоумный, мне неведом промысел синьоров Хранителей. Скольких рыцарей требуется вооружить?

– Восьмерых... Нет, девятерых...

Это если считать Джеймса...

– Нет, десятерых.

Пусть уж будет запас и на Ядвигу тоже.

– Хорошо. Только это будет стоить...

– Назови свою цену, купец.

– Ну, если в денариях... – Джузеппе углубился в расчеты и стал похож на заправского бухгалтера с солидным стажем. – Хороший меч, к примеру – никак не меньше пятидесяти, кинжал – двадцать, шлем – тридцать, арбалетный болт – один денарий. Можно взять один полный хауберг, а можно за ту же цену – пять кольчужных капюшонов и еще кое-чего в довесок. А можно – две легких панцерии...

Незаметно для самого себя Джузеппе перешел на родной итальянский.

– Куаттро... дьечи... вентидуэ... чинкуанта... сэттанта... чентовентичичинкуэ...[156] – бубнил он под нос, словно магическое заклинание, которое непременно обеспечит успех выгодной сделки. Бубнил и загибал пальцы. И снова бубнил, и снова загибал...

Числа росли, бормотание становилось совсем уж невнятным. Наконец, Джузеппе вытер пот со лба, вздохнул, объявил:

– По две – две с половиной тысячи серебряных турских денье вам придется потратить за снаряжение одного человека. Но если у вас есть какие-то особые пожелания...

Н-да! Вот тебе и чентовентичичинкуэ! Не Джузеппе, а калькулятор ходячий! Надул, небось, акула, блин, незародившегося капитализма...

– Две с половиной тысячи серебряных денье, говоришь?

Вообще-то Бурцев понятия не имел, что это за сумма такая, а потому на всякий случай состроил грозную рожу и сделал многозначительную паузу...

– Это если с лошадью... – поспешно добавил купец. – Вы ведь возьмете с собой на корабль лошадей? В Святой Земле хорошие кони стоят дороже. Да и найти их там будет непросто. Еще плата за перевозку...

– Этого на все хватит? – Бурцев кивнул на пухлый «сарацинский мешочек». Там все-таки не серебро – золото...

Судя по горящим глазам и трясущимся рукам Джузеппе, «этого» хватало с лихвой.

– Подходящий корабль найдем в порту, синьор Базилио. А неподалеку можно купить хороших лошадей. Только за оружием придется сплавать на Изолу – в гетто.

– Зачем нам в гетто? – насторожился Бурцев.

– Так там же оружейные мастерские. В гетто всегда выгоднее покупать доспехи и оружие.

Ах да, конечно... Бурцев вспомнил, что гетто тринадцатого столетия пока еще не имеет ничего общего с гетто более поздних времен.

– Мы можем отправиться на Изолу в любое время, – сообщил Джузеппе. – Вы выберете, что нужно. Я буду торговаться.

Ответить Бурцев не успел.

Визг Дездемоны, грохот, звон и утробный стон Гаврилы раздались почти одновременно. Бурцев бросился на помощь. Джузеппе бросился к кошелю.

Глава 48

Все стихло внезапно, как и началось, но Бурцев уже сориентировался: шум доносился из спальни Дездемоны. Ударом ноги он распахнул дверь, ввалился в комнату. И замер ошарашенный...

Нет, немцев здесь не было. Трупов тоже. Раненых? Среди осколков битого стекла ворочался Алексич. На голове богатыря – кровь, на шее – золотая оправа зеркала. Вот и все, что осталось от подарка Бенвенутто!

Новгородский сотник находился сейчас в глубоком ауте – шок...

На кровати сидела Дездемона. Венецианка смотрела то на Гаврилу, то на блестящие осколки вокруг. Кажется, тоже не совсем понимала, что произошло.

– В чем дело, мать вашу?! Что тут стряслось?! – спросил Бурцев.

Первый вопрос по-русски, второй – по-немецки.

Ответила Дездемона – растерянно и немного виновато:

– Он... меня... хотел...

– Хотел вас? – Бурцев хмыкнул.

Нормальное, в общем-то, желание для здорового мужика. Но позволения у хозяйки дома Гавриле все же спросить стоило, прежде чем приставать-то.

– А вы, синьора, не хотели? Точно?

Жаль, если так, очень жаль...

– Я? – Дездемона замялась. – Нет. Ну, не знаю. Просто как-то уж очень неожиданно все вышло.

Кареглазая потупила взор:

– Я, вообще-то, о вас думала, синьор Базилио. А он... меня...

– Хотел. Это я уже понял.

– Ничего вы не поняли! – недовольно наморщила носик венецианка. – Я сама ничего толком не поняла. Синьор Габриэлло подошел сзади. Молча. Засопел, хватать начал! Душить! Я и ударила первым, что попалось под руку. Вот зеркало попалось...

Так-так-так. Бурцев повернулся к сотнику:

– Ты что скажешь, Гаврила?