Тевтонский крест

У Бурцева екнуло сердце. Он чуть не сорвался, чуть не рявкнул в лицо самодовольному шляхтичу: «Что ты сделал с Аделаидой, ублюдок!». Но — сдержался. Истерические крики пользы княжне не принесут, а отдать приказ «К бою!» он всегда успеет. Сжав кулаки, Бурцев ждал. И дождался.

— Грамотки нам досталась, — после недолгой паузы гордо объявил Освальд. — Самим Конрадом Тюрингским писанные. Не абы кого — гонцов тевтонских мы порешили, целое посольство! И у каждого свое послание было. Почитай, ко всем европейским монархам, и к Папе Римскому тоже, и к магистрам рыцарских орденов. Посланцы намеривались единым отрядом выбраться из Польши в германские земли, потом разделиться и продолжить путь порознь — всяк в свою сторону.

— А как же…

Как же Конрад?! Аделаида как же?!

Бурцев прикусил язык. Нет, не стоит, пожалуй, откровенничать с Освальдом под прицелом его невидимых стрелков. Кажется, добжинец ничего не знает ни о княжне, ни о тевтонском магистре.

К счастью, рыцарь не заметил его смятения, и Бурцев поспешил переформулировать недозаданый вопрос:

— А что же в грамотах-то написано?

— Любопытные вещи, Вацлав, крайне любопытные. Пишет Конрад о нашествии нечестивых безбожников. Рассказывает, что разорили язычники всю Малую Польшу с Силезией, что смяли под Легницей войско Генриха Благочестивого, и только доблесть рыцарей ордена Святой Марии остановила дальнейшее продвижение богопротивного Измайлового племени.

— Вообще-то крестоносцы покинули поле боя первыми, — заметил Бурцев.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Освальд. — Магистр также пишет о своих потерях: одиннадцать братьев и полубратьев ордена и пять сотен прочих рыцарей и кнехтов.

— Опять ложь! — нахмурился Бурцев. — Под Легницей полегла почти вся тевтонская свинья.

— Может быть, так оно и есть, — пожал плечами Освальд. — Но Конрад не глупец. Зачем ему сообщать всему христианскому миру, насколько ослабел орден?

М-да… Конрад не глупец. Отступающий магистр сохранил самообладание и трезвость рассудка. Не поддался панике, не гнал коней без остановки. Где-то притормозил, чтоб грамотки написать. И ведь написал складно, обдуманно. Целую кучу грамоток. Вот только зачем?

Глава 70

— Что еще пишет Конрад? — спросил Бурцев.

— Призывает европейских правителей к крестовому походу на восток. Конрад хочет построить орденские замки на русских землях и создать… э-э-э, как же он пишет-то? — Освальд нахмурил лоб, вспоминая. — «Защитное порубежье для христианского мира» — во как! Потом Конрад намерен двинуться дальше — на татар.

Так… Началось, значит? Не стал, выходит, Конрад Тюрингский ждать благоприятного момента для осуществления своих наполеоновских планов. Не стал добиваться легитимной власти в Малой Польше посредством выгодного ордену брака. Ну, конечно, князь Казимир-то мертв. Но видимость легитимности тевтонской власти на удобном приграничном плацдарме можно ведь создать и иначе. К примеру, заставить Аделаиду подписать нужные бумаги. «Я, Агделайда княжна Краковская, жертвую ордену Святой Марии земли своего отца князя Лешко Белого…» Или как там еще составляются такие грамотки? Сколь бы упряма не была пленница, искусные палачи ордена сумеют ее переупрямить. Бурцева аж передернуло при воспоминании о пыточном арсенале брата Себастьяна.

И кто поможет княжне? Кто оспорит претензии магистра на малопольские земли? Да никто! Мать Аделаиды Грымыслава Луцкая ненавидит собственную дочь. Брат Болеслав Стыдливый, как и его супруга Кунигунда Венгерская с головой ушли в религию, и оба к тому же находятся под опекой орденского прихвостня — мазовецкого князя.

На сестру малопольской княжны — Саломею, повенчанную с венгерским королевичем Кальманом, тоже надежды мало. Венгры сейчас отступают под натиском монголов, так что сориться еще и с тевтонами им не с руки. А в самой Польше не осталось сильных конкурентов, готовых схлестнуться с Орденом за краковские земли. Спасшиеся от татар местные феодалы не представляют опасности для Конрада Тюрингского, и он это прекрасно понимает. А потому больше не намерен нянчиться с пленной княжной и, вероятно, с прочими отпрысками Лешко Белого тоже.

Хитроумные долгосрочные интриги позабыты до более спокойных времен. Обстоятельства вынуждают магистра действовать грубо, жестко и быстро, не теряя времени на строительство орденских замков в Малой Польше: собрать корыстолюбивых фанатиков по всему католическому миру, внезапно ударить по разрозненным русским князьям и ослабленным в Польше и Венгрии монголам, укрепиться на захваченных землях, продолжить натиск на восток.

Да, время интриг прошло… Оно и понятно. На геополитической арене появилась новая сила — монгольские орды. Мощь кочевников магистр почувствовал под Легницей. Наверняка Конрад уже смекнул, какую угрозу могут представлять для его завоевательных планов пришлые степняки в союзе с русичами, если орден промедлит.

Превентивный удар Кхайду-хана оказался ощутимым, но он лишь ускорил развитие событий. Крестовый поход, откладывавшийся на далекую перспективу, теперь может начаться в самое ближайшее время.