That will never work. История создания Netflix, рассказанная ее основателем

Но сразу же после того, как я подписал этот документ, я начал думать о способах из него вырваться.

Как только мы начали воплощать в жизнь идею Netflix, часы работы стали долгими. У нас и раньше были пятидесяти-, шестидесяти- или семидесятичасовые рабочие недели. Все мы были ветеранами Кремниевой долины. Разница состояла в том, что в этот раз мы сами выбрали такой график. Мы не работали ради чьей-то чужой мечты. Мы работали на себя. Так что, да, иногда я спал на кушетке в офисе. И да, однажды я видел, как один из наших кодеров освежался в раковине мужского туалета. Но когда мне нужно было свободное утро, чтобы поездить на велосипеде по пересеченной местности и прочистить голову, я брал его. Когда Те хотела попережевывать PR-фокусы под маникюр, она шла и записывалась.

Сейчас это называют «заботой о себе». Но тогда мы просто называли это здравым смыслом. Если мы собираемся фундаментально изменить целую индустрию, нам нужно, чтобы мозги оставались при нас.

Даже в окопах непосредственно перед запуском Netflix я продолжал придерживаться нашей с Лоррейн давней традиции. По вторникам, что бы ни происходило, я уходил из офиса ровно в пять часов и проводил вечер с женой. Мы нанимали няню, ходили гулять на пляж, а потом ехали в наш любимый ресторан Bittersweet Bistro, где заказывали жареного лосося и несколько бокалов вина. Иногда забегали в кинотеатр в центре Санта-Крус и смотрели фильм.

Мне было нужно это время с Лоррейн – только мы двое, никаких детей, никаких домашних обязанностей. Мне нужно было перезарядиться, побыть с моим лучшим другом несколько часов и не думать больше ни о чем. Я хотел убедиться, что между нами двумя сохраняется связь.

Как только я установил эти свидания по вторникам, то стал беречь их любой ценой. Пять часов были строгим дедлайном. В момент, когда длинная стрелка часов подходила к двенадцати, я выходил из офиса. Кризис последней минуты? Очень жаль. Срочная встреча, которую можно провести только в шестнадцать тридцать? Лучше сделать ее короче. Нужно поговорить со мной в шестнадцать пятьдесят пять? Сделаем это по дороге к машине.

Поначалу это вызывало конфликты. Но со временем, после того как люди это запомнили, и после того как я оставался непреклонным перед лицом множества задач, мои коллеги знали, что не надо планировать что-то, что вступит в конфликт с моим распорядком.

Осенью 1997-го, когда мы создавали нашу компанию, мне было бы легко разрушить эту традицию. Так много всего нужно было сделать, так много проблем решить! Моим обычным распорядком было прийти в офис около семи утра, пообедать за рабочим столом и трудиться весь вечер до шести. Потом за пять минут доехать до дома, чтобы успеть на ужин с детьми. Я помогал Лоррейн уложить их в постель, а потом частенько возвращался в офис на несколько часов, нередко засиживаясь до десяти или одиннадцати. Я думаю, что в те времена спал около пяти часов в сутки, – часто меньше.

Однажды вечером, когда я приехал домой на ужин, мой сын Логан поздоровался со мной в дверях и, вместо того чтобы обнять, сказал, что хотел бы меня кое о чем спросить.

«Конечно, Логан. В чем дело?»

Он изучал меня с минуту, внимательно глядя на рюкзак, который я снимал с плеч.

«Мамонт там?»

Я наклонил голову набок.

«В смысле?»

«Мама сказала, что ты принесешь его домой», – сказал он.

До меня доходило примерно секунду. Минут пять я не мог перестать смеяться.

Позже Лоррейн сказала мне, что, когда дети спрашивали, где я пропадал в те дни, она говорила им одно из двух: что я добываю мамонта или что карабкаюсь по корпоративной лестнице. Она перестала так говорить, только когда Логан сказал школьным друзьям, что его папа зарабатывает на жизнь, лазая по лестницам.

«В конце концов, ты не маляр», – сказала она.

Но часть меня по-прежнему думает, что Логан был прав.

Те ранние дни, перед запуском, походили на карабканье по длинной, бесконечной лестнице. На каждой ступеньке стояла проблема, и каждый раз, решая ее, мы становились на шаг ближе к цели. Мы двигались вверх, и было очень захватывающе думать о том, как высоко мы можем забраться.

Но неважно, насколько высоко я забирался или сколько ступенек видел впереди, в пять вечера вторника я всегда уходил из офиса. Я не хотел быть одним из тех успешных предпринимателей, которые руководят своим вторым или третьим стартапом и живут со второй или третьей женой. Выделяя вечер для моей жены, я сохранял нам обоим рассудок и укреплял связь между нами.