The Anarchy: The East India Company, Corporate Violence, and the Pillage of an Empire

В начале своей карьеры Берк защищал Роберта Клайва от парламентского расследования и тем самым помог оправдать человека, который действительно был беспринципным грабителем. Теперь он направил свое ораторское мастерство против Уоррена Гастингса, человека, который в силу своего положения, безусловно, был символом целой системы меркантильного угнетения в Индии, но который лично сделал многое для начала процесса регулирования и реформирования Компании и, возможно, сделал больше, чем любой другой чиновник Компании, чтобы обуздать худшие проявления ее правления.

Импичмент стал последней местью Филипа Фрэнсиса человеку, который застрелил его во время дуэли и которого он продолжал ненавидеть с навязчивой страстью. Как только он оправился от раны, полученной на дуэли в октябре 1780 года, Фрэнсис подал в отставку и отправился на корабле в Лондон. Там он использовал свое новое индийское богатство, чтобы купить место в парламенте и начать лоббировать отстранение Гастингса от власти.

В феврале 1782 года он нашел сочувствующее ухо в лице Эдмунда Берка, в то время восходящей звезды вигов. Берк никогда не был в Индии, но часть его семьи разорилась из-за неразумных спекуляций с акциями Ост-Индской компании. Вместе Берк и Фрэнсис работали над серией отчетов Отборочного комитета, разоблачающих проступки Компании в Индии. До встречи с Фрэнсисом Берк называл себя "большим поклонником" талантов Гастингса. Фрэнсис быстро применил свою темную магию, чтобы изменить ситуацию. К апрелю 1782 года он составил грозный список из двадцати двух обвинений против Гастингса, которые Берк затем представил Палате представителей. В мае 1787 года, после пяти лет навязчивой кампании по очернению имени и репутации Гастингса, Берк и Фрэнсис убедили парламент в том, что существует достаточно доказательств для его импичмента. 21-го числа недавно вернувшийся Гастингс был взят под стражу сержантом-армейцем, который передал его Черному Роду. Затем его заставили встать на колени у барной стойки лордов, склонить голову и выслушать обвинения, выдвинутые против него.

Гастингс, конечно, не был ангелом, и при нем ИИК была такой же добычливой, как и раньше. После отъезда Фрэнсиса Гастингс стал придерживаться более старомодного, псевдомонархического и даже деспотичного представления о своих полномочиях, что особенно не нравилось Берку. Более того, во время военного кризиса начала 1780-х годов, после побед армий Типу и маратхов, когда казалось, что Компания может быть легко вытеснена из Индии, Гастингс был вынужден быстро собрать деньги для ведения войны и спасения Мадраса и Калькутты. Он решил собрать деньги, оказывая давление на союзников Компании в лице принцев, и использовал крайне сомнительные средства, чтобы собрать необходимую сумму. В частности, он заставил наваба Лакхнау, Асафа уд-Даулу, силой лишить богатства его теток, связанных пурдой, Бегум Авадх. Он также лично применил тактику силового давления на Чаита Сингха, раджу Бенареса, вмешательство которого вызвало восстание местного населения и едва не стоило Гастингсу жизни. Были и другие сомнительные решения. В частности, Гастингс не смог вмешаться и помиловать Нандакумара, бывшего дивана наваба Бенгалии, который подделал доказательства коррупции Гастингса, переданные им Филипу Фрэнсису. После этого Нандакумар был приговорен к смертной казни за подлог старым вестминстерским приятелем Гастингса, главным судьей Калькутты, сэром Элайджей Импеем. Это открыло Гастингсу путь к обвинениям в неспособности предотвратить то, что Берк и Фрэнсис считали удобным "судебным убийством" осведомителя.

Все это были потенциально серьезные обвинения. Но Гастингс, тем не менее, был самым ответственным и отзывчивым из всех чиновников, которых Компания посылала в Индию. С двадцати лет его письма были полны возмущения тем, как беспринципно чиновники Компании эксплуатируют Индию и плохо обращаются с индийцами. У него было много близких друзей-индийцев, и он считал себя почетным борцом за справедливость для жителей Бенгалии. Он выступал против тех, кто грабил страну и разрушал бенгальскую экономику, и делал все возможное, чтобы вывести ее на более процветающий и устойчивый путь. Он принял конкретные меры, чтобы не допустить повторения ужасного голода 1770 года, в том числе построил великую Голу в Патне, которая сохранилась до наших дней. По словам его преемника, в Бенгалии он был самым популярным из всех британских чиновников в Индии, "положительно любимым народом".

Он даже не выглядел соответствующим образом: Гастингс был далеко не показным и громкоголосым новым богатым "набобом", а достойной, интеллектуальной и несколько строгой фигурой. Стоя у стойки бара в простой черной рясе, белых чулках и с седыми волосами, он выглядел скорее пуританским священником, собирающимся читать проповедь, чем каким-то пухлым грабителем: ростом почти шесть футов, он весил меньше восьми стоунов: "сдержанного вида, очень лысый, с лицом спокойным и задумчивым, но когда оживленным, полным ума".