The Anarchy: The East India Company, Corporate Violence, and the Pillage of an Empire

Город был процветающим и быстро развивался. Все, чего ему не хватало, - это правильного планирования: "Незнакомый человек не без удивления и некоторого раздражения смотрит на город Калькутту", - писал граф де Модав. "Было бы так легко превратить его в один из самых красивых городов мира, просто следуя регулярной планировке; невозможно понять, почему англичане не воспользовались таким прекрасным расположением, предоставив всем свободу строить в самом причудливом вкусе, с самой необычной планировкой". За исключением двух или трех правильно выстроенных улиц, все остальное представляет собой лабиринт извилистых узких переулков. Говорят, что это следствие британской свободы, как будто такая свобода несовместима с хорошим порядком и симметрией".

Не только британцы преуспели в этом новом буме или жили экстравагантно: Бенгальские династии торговцев и ростовщиков также процветали. Семья Муллик , например, имела огромные дворцы в стиле барокко по всему городу и разъезжала по Калькутте в богато украшенной карете, запряженной двумя зебрами. Но бум охватил и более скромных бенгальских рабочих: к концу 1780-х годов их заработная плата выросла примерно на 50 процентов за десять лет.

Финансы Бенгалии на самом деле находились в более здоровом состоянии, чем со времен Аливерди-хана в 1740-1750-х годах: к концу десятилетия Корнуоллис смог доложить в Лондон, что доходы превышают расходы на 2 миллиона фунтов стерлингов. После покрытия дефицита в других местах оставалось 1,3 миллиона фунтов стерлингов для "инвестиций" в покупку экспортных товаров, которые, по расчетам Корнуоллиса, должны были продаваться в Лондоне за 2,4 миллиона фунтов стерлингов.* После периода, когда компания находилась на грани, она вернулась в бизнес и стала приносить хорошую прибыль. Часть этой прибыли была получена благодаря успешному внедрению новых товарных культур, таких как сахар, опиум и индиго, но большая часть была просто обусловлена естественной плодовитостью Бенгалии, которая всегда производила большие излишки риса каждый год. Те же доходы от сельского хозяйства Бенгалии, которые когда-то обеспечивали империю Великих Моголов, теперь обеспечивали радж Компании.

Изменения коснулись не только сельского хозяйства и доходов от земли. Торговля тоже процветала. С момента низшей точки, когда в 1772 году компания едва не обанкротилась, экспорт из Бенгалии вырос в пять раз и теперь превышал 15 миллионов рупий, или около 5 миллионов фунтов стерлингов. Были все основания полагать, что этот рост продолжится. Тонкий бенгальский текстиль - особенно хлопчатобумажные изделия, муслины и тонкий шелк - продавался хорошо, на сумму 28 миллионов рупий* ежегодно, как и опиум из Мальвы и хлопок из Гуджарати; но наибольшим успехом пользовался чай из Китая. К 1795 году продажи чая удвоились менее чем за десять лет и достигли 20 миллионов фунтов (9000 тонн); один бывший директор EIC писал, что чай как будто стал "пищей всего народа Великобритании". Единственное, что сдерживало дальнейший рост, - это вопрос предложения: "Спрос на бенгальские товары вдвое превышает количество, которое можно закупить", - докладывал Корнуоллис в Лондон.

В результате нехватка слитков, парализовавшая экономику Бенгалии в 1770-х годах, была давно забыта: монетный двор в Калькутте теперь чеканил 2,5 миллиона рупий.** монет в год. Во всех отношениях владения Компании в восточной Индии - Три провинции Бенгалия, Бихар и Орисса - теперь были фактически самыми богатыми из всех региональных постмогольских государств-преемников, разбросанных по Южной Азии, с ресурсами, во много раз превосходящими любого из их соперников.

Все это означало, что государство Компании могло продолжать строить свою армию и выделять на военные расходы более 3 миллионов фунтов стерлингов в год - сумма, с которой не могла сравниться ни одна другая южноазиатская держава. С 2900 сепаев в 1757 году после Плассея бенгальская армия выросла до 50 000 человек к прибытию Корнуоллиса. Компания также выбирала лучших кандидатов на рынке военной рабочей силы, поскольку платила своим сепоям значительно больше и регулярнее, чем кому-либо еще: сепои Бенгальской армии, классифицированные как "джентльмены troopers", получали около 300 рупий в год, в то время как их эквиваленты в Майсуре зарабатывали в год всего 192 рупии (в четыре раза больше, чем Типу платил обычному солдату 48 рупий); сепои в Авадхе получали в год всего 80 рупий.* По меткому выражению Бертона Стайна, "колониальное завоевание Индии было в равной степени как куплено, так и сражено".