The Anarchy: The East India Company, Corporate Violence, and the Pillage of an Empire

"Теперь, вынув из уха вату безрассудства", - записано в "Риязу-салатин", молодой наваб попытался завоевать дружбу Клайва, подарив ему двух леопардов, "отлично умеющих ловить оленей". Но было уже слишком поздно. Ибо стрелу судьбы нельзя парировать щитом усилий, если Божий указ уже прошел другим путем".

 

Когда апрель подошел к концу, Клайв и Уотсон начали собирать и готовить свои войска к отплытию из Бенгалии на Коромандель, нервничая по поводу того, как долго они оставляли Мадрас без защиты и открытым для французской атаки. На этом вся Бенгальская кампания могла бы закончиться, если бы не ненависть и отвращение, которые теперь испытывал к Сираджу уд-Дауле его собственный двор, и особенно всемогущая бенгальская династия банкиров Джагат Сетхов.

Бегство Сираджа уд-Даулы из Калькутты после ночного нападения Клайва, а затем унизительный Алинагарский договор разрушили чары страха, которыми Сирадж держал в подчинении свой двор. Он оттолкнул от себя многих старых военачальников своего деда, особенно генерала-ветерана Мир Джафара Али Хана, арабского солдата удачи родом из шиитского святого города Наджаф на территории современного Ирака. Мир Джафар участвовал во многих важнейших победах Аливерди над маратхами, а недавно возглавил успешную атаку на Калькутту. Но после взятия города и поражения Компании в битве его отодвинули на второй план, а губернаторство передали сопернику-индусу, радже Маникчанду. Он и его соратники по маратхским войнам, "полководцы с заслугами и старым авторитетом, заслуживающие глубочайшего уважения, устали жить под таким управлением, - писал Гулам Хусейн Хан, - и не желали ничего лучшего, чем избавиться от такого правительства после смерти Сираджа уд-Даулы".

Поэтому всякий раз, когда им случалось заметить где-либо признаки недовольства или ненависти к правительству, они отправляли тайные послания партии с призывами придумать какой-нибудь способ избавления, обещая им самую искреннюю поддержку. Мир Джафар-хан, как самый значительный и самый пострадавший из недовольных, был самым главным среди них. Джагат Сетх тайно обещал оказать ему энергичную поддержку, и они объединились в конфедерацию... Другие недовольные вельможи присоединились к плану свержения Сираджа уд-Даулы, чей свирепый и легкомысленный характер заставлял их постоянно испытывать тревогу, а слабость нрава - трепетать"

Первый план заговорщиков заключался в поддержке дочери Аливерди-хана, Гасити Бегум, но Сирадж так быстро выступил против нее при его престолонаследии, что этот план так и не был реализован. Второй план состоял в поддержке двоюродного брата Сираджа, Шауката Джунга из Пурнеа, "субахдара по вкусу Джагата Сета и главных мавров и раджей", но тот оказался еще менее надежным, чем Сирадж. Он вступил в бой со своим психованным кузеном в таком облаке опиума, что был "не в состоянии держать голову" или делать что-то большее, "чем слушать песни своих женщин... поэтому сошел со своего слона... и был совершенно лишен рассудка, когда мушкетный шар, угодив ему в лоб, заставил его вернуть душу ее создателю".

Только теперь, когда Клайв продемонстрировал свой военный потенциал, отвоевав Калькутту, а затем захватив Чандернагар, заговорщики решили обратиться к Компании в качестве третьего варианта, надеясь использовать военные силы ИИК в своих целях. Уильям Уоттс, только что вернувшийся на разграбленную английскую фабрику в Касимбазаре по условиям договора в Алинагаре, первым услышал эти ропоты недовольства. С завода ЭИК на южной окраине Муршидабада ему стали известны разговоры недовольных вельмож при дворе и намеки на возможный переворот, поэтому он отправил своего армянского агента, Хваджу Петруса Аратуна, для расследования. Пришел ответ, что Мир Джафар, занимая должность начальника жалования бенгальской армии, готов предложить Компании огромную сумму в 2,5 крора* рупий, если они помогут ему устранить наваба. Дальнейшее расследование показало, что эта схема имела широкую поддержку среди знати, но Мир Джафар, необразованный генерал, не имевший таланта к политике, был просто прикрытием для реальной силы, стоявшей за переворотом, - банкиров Джагат Сет. "Они, как я могу подтвердить, стоят у истоков революции", - писал Жан Лоу много месяцев спустя. Без них англичане никогда бы не совершили того, что совершили". Дело англичан стало делом сетов".

Уоттс передал это предложение Клайву, который все еще стоял лагерем в окрестностях Чандернагара и который также, совершенно независимо, начал слышать слухи о возможной дворцовой революции. 30 апреля 1757 года Клайв впервые в письменном виде упомянул о замысле, с которым отныне навсегда будет связано его имя. В письме губернатору Мадраса он отметил, что Сирадж уд-Даула ведет себя еще более агрессивно, чем обычно: "Дважды в неделю он угрожает пронзить мистера Уоттса... Короче говоря, он представляет собой совокупность всего плохого, не общается ни с кем, кроме своих слуг, и пользуется всеобщей ненавистью и презрением".