The Anarchy: The East India Company, Corporate Violence, and the Pillage of an Empire

В восемь началась канонада, и, потеряв тридцать сепаев, Клайв отозвал своих людей в укрытие под илистым берегом реки, ограничивающим манговую рощу. Теперь существовала реальная опасность окружения. Один из офицеров записал слова Клайва: "Днем мы должны дать лучший бой, на который способны, а ночью накинуть мушкеты на плечи и маршировать обратно в Калькутту". Большинство офицеров сомневались в успехе так же, как и он сам". Они подошли в темпе, - писал Клайв в своем официальном отчете, - и к восьми начали атаку с несколькими тяжелыми пушками, поддерживаемые всей их армией .

Они продолжали играть с нами очень оживленно в течение нескольких часов, в течение которых наше положение было очень полезным для нас, поскольку мы расположились в большой роще, окруженной хорошими грязевыми отмелями. Попытка захватить их пушки была практически невозможна, так как они были расставлены вокруг нас и на значительном расстоянии друг от друга, поэтому мы оставались на своем посту спокойно, ожидая в лучшем случае успешного нападения на их лагерь в течение ночи.

Ближе к полудню небо начало темнеть, прогремел гром, и над полем боя разразился проливной муссонный ливень, который промочил людей и мгновенно превратил землю в грязное болото. Войска Компании позаботились о том, чтобы сохранить порох и запалы сухими под брезентом, но Моголы этого не сделали. Через десять минут после начала ливня, когда Клайв, переодевшись в сухую форму, вновь появился на крыше охотничьего домика, все пушки Сираджа полностью замолчали.

Предвидя, что пушки Компании также будут выведены из строя, командир кавалерии наваба Мир Мадан отдал приказ наступать, и 5000 его элитных афганских лошадей устремились вперед справа от Компании: "Огонь битвы и резни, который до сих пор поддерживался под кучей углей, теперь разгорелся с новой силой", - писал Гулам Хусейн Хан.

Но так как народ шляпников не имеет себе равных в искусстве стрельбы из артиллерии и мушкетов, как по порядку, так и по скорости, начался такой непрекращающийся дождь шаров и пуль и такой жаркий бесконечный обстрел, что зрители были поражены и сбиты с толку; а у тех, кто участвовал в сражении, слух был оглушен непрерывным громом, а зрение затуманено бесконечными вспышками выстрелов.

Среди убитых был и сам Мир Мадан, "который прилагал огромные усилия, чтобы пробиться к фронту, но был ранен пушечным ядром в живот и умер". При виде этого облик армии Сираджа уд-Даулы изменился, и артиллеристы с трупом Мир Мадана двинулись к палаткам. Был полдень, когда люди в палатках разбежались, и постепенно солдаты тоже стали уходить". В этот момент заместитель Клайва, майор Килпатрик, увидев, что несколько могольских батарей оставлены, вопреки приказу и без разрешения выдвинулся вперед, чтобы удержать оставленные позиции. Клайв отправил гневные послания, угрожая арестовать Килпатрика за неповиновение; но акт неповиновения выиграл битву. Именно в этот момент, по словам Эдварда Маскелайна, наступил перелом: "Понимая, что многие из врагов возвращаются в свой лагерь, мы сочли подходящей возможностью захватить одну из возвышенностей, с которой вражеские пушки сильно досаждали нам утром".

Соответственно, гренадерам первого батальона с 2 полевыми орудиями и корпусом сепаев, поддерживаемых 4 взводами и 2 полевыми орудиями из 2-го батальона, было приказано овладеть им, что они и сделали. Их успех побудил нас овладеть другим передовым постом, в 300 ярдах от входа в лагерь противника...80

Затем огромный контингент могольской конницы слева начал отходить к берегам Хугли и покинул место сражения. Это, как оказалось, был Мир Джафар, отступивший, как он и обещал. Следуя его примеру, все силы Муршидабада начали отступать. То, что началось как упорядоченное отступление, вскоре превратилось в давку. Большие массы могольской пехоты начали бежать: "После этого начался всеобщий разгром, - писал Клайв в своем первоначальном отчете, который до сих пор хранится в Национальном архиве Индии, - и мы преследовали врага шесть миль, пройдя мимо 40 брошенных ими пушек, бесконечного количества повозок и карет, наполненных разного рода багажом".

Сирадж уд-Даула бежал на верблюде и, добравшись до Муршидабада рано утром, вывез все драгоценности и сокровища, какие смог, а сам отправился в путь в полночь, имея всего двух или трех сопровождающих. По подсчетам, было убито около 500 врагов. Наши потери составили всего 22 человека убитыми и пятьдесят ранеными.

 

На следующее утро, 24 июня, Клайв написал поразительно неискреннюю записку Мир Джафару: "Я поздравляю вас с победой, которая принадлежит вам, а не мне, - писал он. Я буду рад, если вы присоединитесь ко мне с максимальной оперативностью. Мы предлагаем отправиться в поход, чтобы завершить завоевания, которыми нас благословил Бог, и я надеюсь, что буду иметь честь провозгласить вас Набобом".