The Anarchy: The East India Company, Corporate Violence, and the Pillage of an Empire

* Это решающий момент. В той мере, в какой ИИК, в лице ее директоров, чиновников и большинства акционеров, вообще обладала корпоративной волей, она была направлена на торговлю, приносящую максимальную прибыль и большие и стабильные дивиденды для них самих и их инвесторов. С конца XVII века, как показывает Филип Стерн, они, конечно, приветствовали использование индийских доходов для увеличения своего коммерческого капитала и, конечно, позже с энтузиазмом приветствовали бенгальские доходы, обеспеченные Клайвом. Но директора последовательно отвергали амбициозные планы завоеваний, которые, как они опасались, могли выйти из-под контроля и перегрузить их долгами. По этой причине великие завоевательные планы ИИК в Индии очень редко зарождались на Лиденхолл-стрит. Вместо этого завоевания, грабежи и разбои почти всегда инициировались высокопоставленными лицами Компании на местах, которые фактически находились вне контроля метрополии и руководствовались самыми разными мотивами - от жадности, голого стяжательства и стремления быстро разбогатеть до стремления к национальной репутации и желания обойти французов и сорвать их индийские амбиции. Это было верно на протяжении всего периода, как для Клайва и Гастингса, так и для Корнуоллиса и Уэлсли.

* Современные эквиваленты этих сумм таковы: 3 млн фунтов стерлингов = 315 млн фунтов стерлингов; 110 000 рупий = 1 430 000 фунтов стерлингов; 1 млн фунтов стерлингов = 105 млн фунтов стерлингов.

* Современные эквиваленты этих сумм таковы: 1,5 крора = около 200 миллионов фунтов стерлингов; 234 000 фунтов стерлингов = почти 25 миллионов фунтов стерлингов; 27 000 фунтов стерлингов = почти 3 миллиона фунтов стерлингов.

* 100 миллионов фунтов стерлингов сегодня.

* Современные эквиваленты этих сумм составляют: £1,238,575 = около £130 миллионов; £170,000 = почти £18 миллионов; £2,5 миллиона = £260 миллионов; £3 миллиона = более £300 миллионов.

** 630 миллионов фунтов стерлингов сегодня.

Принцип малой вместимости

Двенадцать месяцев спустя, в честь первой годовщины Плассейской революции, Мир Джафар посетил Калькутту с государственным визитом.

Это был первый визит нового наваба после того, как он возглавил штурм города в качестве генерала Сираджа уд-Даулы двумя годами ранее, и последний перед тем, как Клайв вернется в Лондон, чтобы реализовать свои парламентские амбиции. Поэтому это было настолько пышное мероприятие, насколько могло выдержать все еще несколько потрепанное торговое поселение: было посещение театра, несколько концертов и грандиозный бал в несколько неожиданном месте - здании суда Калькутты, где немногочисленные присутствующие женщины танцевали "до боли в ногах".

Еще большим сюрпризом стал выбор декораций, выбранных для украшения залов правосудия для развлечения благочестивого наваба, мусульманина-шиита: "двенадцать стоящих восковых Венер", открытых под звуки труб, рожков и литавр. "Мы были так заняты балами, музыкой и визитами, чтобы оказать честь набобу, - писал Люк Скрафтон, - что все общественные дела были полностью заброшены".

Но за внешней демонстрацией дружбы между союзниками, возможно, неизбежно, росли недоверие и взаимная неприязнь между двумя соперничающими правительствами Бенгалии. Слава Богу, Его Превосходительство наконец-то уехал, - писал Скрафтон неделю спустя. Он устроил мне здесь адскую жизнь, поскольку я был вынужден постоянно прислуживать ему и его прислужницам, ведь он и на двадцать ярдов не отходил от своего дома, если они не были с ним". Клайв , характерно, был более резок: "гуманного, щедрого и честного принца", за безупречный характер которого он ручался перед директорами до Плассея и которого, как он утверждал, почитал "с таким же уважением, какое сын питает к отцу", он теперь регулярно называл "старым дураком", а его сына Мира an называл "никчемной молодой собакой". Неряшливость, некомпетентность и опиум изменили Мир Джафара, писал Клайв в Лондон . Человек, которого он возвел на трон, теперь стал "надменным, скупым, жестоким... и такое поведение отдалило сердца его подданных".

Если кто и изменился, то это был самодовольный победитель и теперь в высшей степени богатый Клайв. Действительно, в этот период Клайв был настолько самоуверен , что начал проявлять признаки сожаления о том, что вообще разделил власть с Моголами. В депешах в Лондон он флиртовал с идеей захватить полный и немедленный контроль над Бенгалией, используя теперь значительно возросшую мощь своей постоянно растущей когорты жестко дисциплинированных полков сепаев. К концу 1758 года он пренебрежительно писал председателю директоров ИИК: "Я могу с определенной долей уверенности утверждать, что это богатое и процветающее королевство может быть полностью покорено столь малой силой, как 2 000 европейцев":