The Cold War

В январе 1920 года Адмиралтейство выразило обеспокоенность тем, что советская экспансия на Ближний Восток угрожает поставкам нефти, необходимой Королевской армии ВМС. Эта угроза была сосредоточена в Персии (Иране), где, как и после Второй мировой войны, советское давление в северной Персии рассматривалось как вызов позициям Великобритании на юге, в Персидском заливе. На северо-востоке Персии Советы поддерживали ключевую местную фигуру, Кучек-хана, лидера восстания в провинции Гилан с 1917 года. В 1918 году британцы заставили его прекратить экспансию, но в 1920 году, поддержанный Советами, он объявил о создании Иранской Советской Социалистической Республики, и в страну прибыли советские войска. Советы также поддержали сепаратистское движение в персидской части Азербайджана - области, в которой им предстояло реализовать аналогичную программу после Второй мировой войны. Однако в 1921 году Советы сочли целесообразным заключить договор с Персией, не в последнюю очередь потому, что ее новое правительство под руководством Реза-хана отвергало британское влияние, а Кучек-хан выступил против коммунистов. После этого Советы вывели свои войска. В Персии, как и в Китае и Турции, Советский Союз извлекал выгоду из националистической оппозиции Британии и стремился использовать ее в своих целях. Подобная картина должна была повториться после Второй мировой войны, когда Советский Союз стал более могущественным, но и в этом случае ему было трудно влиять на националистические государства, не говоря уже о том, чтобы руководить ими в течение длительного периода времени. Сложные отношения между Советским Союзом, Великобританией и новыми националистическими режимами Персии и Турции после Первой мировой войны привели к тому, что британские комментаторы стали опасаться угроз для Британской империи, в частности, но не только для британских позиций в Индии.44 Опасения британских министров по поводу советской подрывной деятельности в Индии уходили корнями в докоммунистические времена. Советско-турецкий договор о дружбе, подписанный в 1925 году, поддерживал эти опасения, поскольку Турция и Британия имели конкурирующие взгляды на богатую нефтью северную часть Ирака. В результате Великобритания усилила свое военное присутствие в регионе, в частности, задействовав воздушную мощь.

Советские попытки использовать антиимпериализм в 1920-е годы были малоуспешными. Так было, например, в Голландской Ост-Индии (позднее Индонезии), во Внутренней Монголии (против китайского правления) и, более того, в Индии (против британского правления). С конца 1940-х годов такие попытки приобрели гораздо большее значение, поскольку Советский Союз, а позднее также Китай и Куба поддержали то, что можно определить как национально-освободительную борьбу. Это была новая версия националистической борьбы XIX века. В начале холодной войны успехи были не столь значительными, и внимание к подобной деятельности было менее пристальным. В Китае в ходе короткой китайско-советской войны 1929 года силы могущественного маньчжурского военачальника Чжан Сюэляна были разбиты, понеся большие потери, что свидетельствовало о решимости Советского Союза сохранить российские интересы на Дальнем Востоке. Однако это была лишь малая компенсация за неспособность сохранить союз с националистами или, начиная с 1927 года, свергнуть их.

Напряженность внутри советской внешней политики проявилась в 1930-е годы, когда наряду с противостоянием имперским интересам, в рамках попытки создания народных фронтов с некоммунистическими партиями, особенно во Франции, произошло преуменьшение роли антиколониализма. Взаимодействие идеологии, стратегических целей и тактических преимуществ, наблюдаемое в этих и других эпизодах, вряд ли было уникальным для Советского Союза. Оно наблюдалось, хотя и совсем по-другому, в англо-французский ответ на приход к власти фашистских диктаторов. Это взаимодействие подчеркивает трудности, с которыми сталкивались современники при оценке советских намерений и политики.

 

Сталинский контроль