The Fallout (ЛП)

— Знаю, — откликается Малфой. — В нём сказано, что один из них убьёт другого, но когда-нибудь умрут все, и кто-то может разделаться с выжившим. Нет никаких причин останавливаться, случись Поттеру погибнуть.

Гермиона с трудом втягивает в лёгкие воздух, тем самым выдавая свою нервозность. Они много лет двигались к этому моменту, и пусть сейчас совершенно ясно, что развязка близка, у Гермионы нет никакой уверенности, что она к ней готова. Она задаётся множеством вопросов: победит ли Гарри? Если нет, то где ещё её место в этом мире, кроме как не подле него? Сможет ли с этим справиться Орден? Смогут ли они остановить Волдеморта? Гарри Поттер — один-единственный человек, но всё держится именно на нём, включая их общую надежду. Именно Гарри всегда был тем, кто с этим покончит. И как быть, если у него ничего не выйдет?

— Что будет, если Гарри не сможет одержать победу?

— Мы спрячемся, восстановим силы. И будем снова сражаться.

— А что, если проиграем?

— В этом случае мы все, скорее всего, погибнем.

— Звучит утешающе.

— Грейнджер, ко мне не надо приходить за утешением. Я не собираюсь врать лишь для того, чтобы тебе полегчало. Это война. Смирись уже с этим.

Гермиона сердито смотрит на него, потом переводит взгляд на телевизионный экран и выхватывает из рук Малфоя коробку с крекерами.

— Не верю, что ты не нервничаешь.

— А я не говорил ни да, ни нет. Я лишь сказал, что Гарри Поттер не конец всей войны. Это одна из тех битв, которые мы ведём с самого начала, вот только в ней обязательно примет участие Волдеморт, а сам Поттер выйдет из тени. Всё, что от нас требуется, — победить.

— Всего-то… — фыркает она. Малфой забирает свои крекеры обратно и пихает Гермионе в руки коробку. — Мне нравятся только такие!

— Чучело, они же все одинаковые.

— О, — она достает еще одну упаковку. — А в той пачке они разные.

Он медленно жуёт, сверля ее взглядом, она отвечает ему тем же.

День: 1422; Время: 4

Она беспокойно ждёт хоть какие-то новости. Караулит сову или кого-то, кто даст ей понять: настало время сражаться или хотя бы ознакомиться с планом действий. Но никто не появляется.

Все молчаливо погружаются в свои мысли, страхи и предположения. В воздухе ощущается предчувствие надвигающихся событий, и люди задумчиво бормочут что-то себе под нос, слишком занятые ожиданием.

Похоже, все операции и сражения приостановлены. Давление и напряжение возрастает, грозя обернуться катастрофой.

День: 1428; Время: 11

Гермиона сонно открывает глаза, наслаждаясь уютным теплом, несмотря на постепенно нарастающее волнение от осознания того, где именно она находится. Видимо, она провела в постели с Драко целую ночь, и хотя это уже случалось раньше, так долго она пробыла здесь впервые. Обычно, прежде чем снова заняться сексом, они дремлют от силы полчаса-час. Как только становится ясно, что они слишком измотаны и нуждаются в длительном отдыхе, один из них уходит. Гермиона помнит, что в этот раз она провалилась в сон, когда за окном ещё было темно — сейчас же там ярко светит солнце.

Судя по всему, Драко и не собирался её отпускать: уставшая, Гермиона дважды пыталась выбраться из кровати, но оба раза он притягивал её обратно. Тогда она не слишком об этом задумывалась (его губы и руки не оставляли для размышлений никаких шансов), но сейчас её интересует один вопрос: неужели это такая своеобразная стадия отношений?.. На которой им стало настолько комфортно находиться в кровати вместе, что уже нет необходимости просыпаться каждые двадцать минут, чтобы оправдать пребывание в одной постели очередным раундом секса.

Его тёплая грудь прямо под щекой: Гермиона слышит глухое и мерное биение его сердца. Кажется, Малфой ещё спит — так размеренны и сильны удары. К тому же его рука покоится прямо под ней, а кулак прижат к её пояснице — осознав это, Малфой тут же бы сменил положение. Ей уже пришлось как-то раз проснуться от того, что Драко резко выдернул свою руку, что-то недовольно бурча про риск потери конечности.

Она чуть смещается, чтобы посмотреть на него: с того самого случая в её комнате, имевшего место давным-давно, ей нравится наблюдать за Малфоем во сне, без его обычной защиты. Но тут она с испугом замечает, что Драко не спит, а пристально изучает потолок.

— Что тебе снилось? — его голос звучит чисто — значит, он бодрствует уже давно.

Гермиона моргает и переводит глаза на его подбородок.

— Не знаю. А что-то снилось?

Он пожимает плечом, и Гермиона шевелится в такт этому движению.

— Я пытался понять: всё дело в неудобной позе или ты всегда издаёшь во сне такие недовольные звуки.

— Недовольные звуки?

— Язык, — шепчет он. — Ты им прищёлкиваешь по нёбу.

— Ой, я не знала, — Гермиона понятия не имеет о своих ночных привычках: она никогда и ни с кем не спала вот так. В Хогвартсе она пользовалась заглушающими чарами из-за храпа Парвати, а во время нечастых ночёвок в маггловском мире никто ей ничего не говорил.