The Fallout (ЛП)

Она могла назвать своё имя. Должна была сделать это, но это было последним, что пришло ей в голову. Гермиона может только представить, что бы почувствовала сама, поменяйся они с Малфоем местами. Если бы это она чуть его не убила, или бы даже просто задумалась, что от непоправимого её отделяла всего секунда. Она видит себя на лестнице, вспыхивает свет, а Малфой мёртв, и её палочка нацелена в ту сторону. Это стало бы точкой невозврата. Она не может вообразить, что бы с ней было, но знает: Драко имеет право на злость.

— Я была должна…

— Уйди, — его голос звучит как сталь — так же холодно и жёстко.

Она отводит ладонь от своих удивлённо распахнувшихся глаз, но Драко смотрит не на неё. В проходе в гостиную стоит аврор, и тяжёлый взгляд Драко предназначается ему. Тот замирает на три секунды, открывает рот, закрывает и, развернувшись, исчезает. Драко провожает его глазами, пока аврор не растворяется в темноте коридора, переводит взгляд на пол, потом на Гермиону.

— Это была долгая ночь.

— Да, — хрипит она и откашливается. Ложится обратно на диван, и они с Драко смотрят друг на друга. Малфой же должен понимать, что она вряд ли заснёт, ощущая столь пристальное внимание.

— Где ты спишь?

То ли Драко на секунду улыбнулся, то ли Гермионе привиделось. Он поворачивается к выходу из комнаты, а она прикрывает веки, чтобы заснуть.

— Спальни переполнены. Ты не возражаешь, что придётся ночевать в одной комнате со мной?

Позже она будет размышлять о всех тех ответах, которые бы никогда не озвучила. Только если ты будешь держаться подальше. Только если не будешь раздеваться. Или даже вот такой, полный сарказма: Возражаю, мне уже страшно.

— Нет, конечно, — откликается она.

День: 1502; Время: 4

Её окружила дюжина масок и чёрных капюшонов, рты искривлены насмешками. Гермиона крутится, их лица и голоса вертятся каруселью вокруг неё. Как тогда, когда родители брали Гермиону в парк, — когда всё, что она знала, было чем-то иным. Тогда она, в своём новом летнем платьице, держалась за ручку на спине лошадки, откидывалась назад, и её локоны развевались по ветру. Родители уводили её, а она, подпрыгивая, крепко держала их обоих за руки. Гермиона смеялась столько, что даже становилось больно, а голова кружилась от радости.

Её палочка разломана на четыре части, щепки впиваются в ладонь — так сильно она стискивает их пальцами. Это конец. Её жизни, войны, которая вела её к этому самому моменту, это последнее, что она увидит. Что-то чиркает её по животу, спине, руке. Затем накатывает всепоглощающая боль, разрывающая тело на мельчайшие кусочки, и Гермиона кричит так отчаянно, что чувствует привкус крови на языке. Её спина касается земли, вокруг эхом звучит смех, и кровь водопадом льётся ей на голову, а затем наступает темнота.

Гермиона рвано дышит, задыхаясь; её подняли и прижимают к чему-то твёрдому, тёплому и дрожащему. Сглатывая слюну с металлическим привкусом, она открывает глаза, осознавая темноту и звуки плача. Наверное, это и есть смерть. Гермиона пытается вырваться, но что-то держит её крепко, тогда она закидывает голову, чтобы рассмотреть… Волосы, кажущиеся серыми в темноте, ухо, плечо, изгиб челюсти — это ей знакомо. В голове мечутся мысли, и Гермиона моргает, пялясь во мрак, но видя лишь дрожащий силуэт кресла.

— Д-д-драко… — она замолкает при звуках собственного сбивающегося голоса.

В гостиной зажигается свет, перед глазами вспыхивают белые и голубые звезды, вызывая дискомфорт. Она крепко зажмуривается и решает, что до этого, наверное, спала. Но это не объясняет того, почему её так колотит, а внутри пульсирует сильная боль. Похоже, она прикусила язык — кровь до сих пор чувствуется. Кто-то говорит за её спиной, но Гермиона не может разобрать слов — все звуки доносятся как сквозь слой ваты. Драко пытается отстраниться, и она дёргает рукой, стараясь удержать его, но её ладони зажаты между их телами. Тогда она сгибает пальцы и крепко впивается в него, стиснув футболку и прищемив кожу. Драко обнимает Гермиону ещё сильнее.

— Поттер, есть какие-нибудь… — голос Драко звучит прямо над её ухом, но он всё равно кажется приглушённым. Гарри она вообще не слышит и снова думает: неужели это опять ей снится?

Что-то очень неправильно, и у неё не получается избавиться от страха. Она чувствует себя так, будто её скручивают судороги, но у неё уже были кошмары раньше, и ни один из них не имел таких последствий. А потом Гермиона вспоминает о заклятии Круциатус, которое трижды перенесла за прошлый вечер. У неё никогда не было такой реакции, но она знает, что такое возможно. Что-то, связанное с нервами, мышечной памятью и мозгом. Иногда с приступом можно справиться, а иногда нет. Эпизоды могут длиться от одной секунды до нескольких часов, а если дело совсем плохо, обычно человеку дают снотворное, успокоительное или просто привязывают, чтобы он не мог себе навредить.

— Эй, эй, успокойся. Дыши, Грейнджер. Тебе нужно расслабиться. Глубже, глубже дыши.