The Fallout (ЛП)

Она поднимает голову на Драко: её орденовская оранжевая повязка свисает с его пальца, он идёт прямо к ней. Она не может разобрать выражение его лица, но серые глаза не отрываются от неё.

— Странно. Она никогда раньше не спадала.

— Спадала, — Гермиона смотрит на Драко вопросительно, забирает повязку и крепко затягивает на руке. В начале войны она так туго её завязывала, что даже конечность немела. — Я помню, как ты бегала за ней перед тем, как мы обыскивали какое-то здание.

— Не помню, — Гермиона хмурится, разворачивая ткань — на свет появляется фишка для бриджа, служащая портключом. — Ой, подожди… Вы же тогда чуть не подрались с Симусом. Кажется, вы потом сцепились в кабинете у Грюма.

Малфой пожимает плечами, а она протирает портключ, и прежде, чем наступит неловкая тишина или Драко уйдёт, целует его. Выходит немного небрежно, поспешно, но мило, тепло, и это — он.

— Увидимся завтра.

Гермиона почти уверена: это их первый поцелуй на прощание, когда они одеты и никто из них не направляется в соседнюю спальню. За исключением той операции по спасению Рона, но тогда была совсем другая ситуация. Грейнджер нащупывает портключ и исчезает прежде, чем Драко успевает ответить или она сама захочет что-то сказать.

Комментарий к Тридцать девять

1. Гермиона напевает старинную английскую народную песню Lavender’s Blue, которую часто поют детям. Её можно услышать в фильме “Золушка” 2015 года. https://www.youtube.com/watch?v=2rgrnmNikJE

2. Гарри сравнивает себя со знаменитым американским шеф-поваром австрийского происхождения по имени Вольфганг Йоганесс Пак.

========== Сорок ==========

День: 1531; Время: 4

Прошло уже около недели с тех пор, как Гермиона покинула убежище, и все эти восемь дней она тоскует по тому дому, пусть даже с прохудившейся крышей. Сутки напролёт она патрулирует какой-то периметр. Повсюду возведены защитные барьеры, и она держится от них на расстоянии. Ей не сказали, защищает ли она это место, или может в любую секунду туда ворваться, да и вообще, что это.

Она появилась здесь с группой, в составе которой был Рон, но его переправили в другое место. Теперь они тут вместе с Тонкс, которая стала отличной компанией, но так и не внесла никакой ясности: она тоже не имеет ни малейшего понятия о том, чем именно они занимаются. Они знают только то, что должны непрерывно отслеживать появление врага или какого-нибудь незнакомца, так что нервничают и вздрагивают даже во время сна. Гермиону всю войну преследовала паранойя, но после передышки в убежище происходящее буквально бьёт её под дых. Ей требуется два дня, чтобы снова привыкнуть или по крайней мере приспособиться и не наделать ошибок.

Они с Тонкс патрулируют вверенный им участок, вышагивая туда-сюда, держась рядом, спина к спине. Дождь льёт семь дней из восьми, и к пятым суткам Гермиона, слишком долго обходящаяся без душа, начинает испытывать благодарность. Дни стоят жаркие и влажные, насекомые жужжат и кусаются. У неё складывается ощущение, будто она попала в джунгли.

Ночью всё только хуже: применение магии разрешено лишь в случае крайней необходимости, а лес полнится звуками животных и приглушённым яростным воем. Иногда Гермиона чувствует, как он отражается от её грудной клетки, отзываясь в животе. Это своего рода понятная ей дикость, с которой она когда-то столкнулась во время первых ночных операций. Это напоминает ей об обезьянах в клетках, бьющихся о прутья. Что-то надвигается, но я готова, потому что мне больше некуда идти.

Они не могут перестать бояться, о чём бы ни говорили и что бы ни вспоминали.

День: 1531; Время: 17

Тонкс смотрит на подругу, волосы на её голове мышиного цвета.

— Все хотят мира. Просто каждый по-своему.

— Думаю, именно поэтому мир никогда и не наступит. Даже после войны останутся те, кому захочется всё перекроить.

— Но когда будет достаточно мира, когда люди перестанут убивать друг друга за убеждения… Этого мне вполне хватит.

— Думаю… — шепчет Гермиона, скользя пальцами по шершавой коре и вглядываясь в проблески неба между деревьями, — думаю, это большее, чего мы можем добиться. И думаю, мне этого тоже хватит. Я буду счастлива. Если выйдет именно так.

Тонкс молчит, они делают пять хлюпающих шагов и вскидывают головы на звук птичьего крика.

— Недавно у Министерства собралась группа людей, протестующих против войны.

— Что? — Гермиона замирает, и её ботинки ещё глубже вязнут в грязи.

Сейчас вся земля такая. Грязь, липкая грязь, густая грязь, глубокая грязь — ещё больше грязи. Промокшие Гермиона и Тонкс покрыты ею полностью. Ветер продувает до костей, и они обе заболели. Сегодня холодно, погода начинает меняться, и Гермиона не может перестать думать о пневмонии.

— Есть те, кто верят, что мы могли бы договориться с… Волдемортом, обойтись без войны. Они начинают выступать, потому что считают: войну пора завершать.