The Fallout (ЛП)

Гермиона отводит руку назад, обхватывает Драко за шею, её ладонь на стене ползёт вверх, вниз, вверх при каждом его толчке. Пот течёт по их телам, пока они не становятся настолько скользкими, что она начинает опасаться падения, ведь толком держаться им не за что. Похоже, Драко приходит в голову та же мысль, либо эта позиция ему не очень удобна, и он отстраняется. Сильно шлёпает её по ягодице, и, ещё даже не повернувшись, она знает, что он ухмыляется. Он целует её, ведёт через комнату, а их руки лихорадочно двигаются, лаская и поглаживая.

Его требовательному языку нужно всего три секунды, чтобы их дыхание снова сбилось; Малфой прижимается лбом к её лбу, пока она идёт спиной к кровати. Его глаза льдисто-голубые, и Гермиона понятия не имеет: то ли она никогда прежде не замечала этот оттенок, то ли причина в краске. Она приходит к выводу, что Драко хорошо смотрится в этой комнате. Прекрасно вписывается в обстановку: всё белое, голубое, серое — идеальное.

Он прикусывает её губу и толкает назад: Гермиона шокированно на него смотрит и падает спиной на матрас. Малфой ухмыляется — или же просто тяжело выдыхает — и ползёт по ней вверх, пока она пятится.

— Думаю, это может стать беспроигрышным вариантом.

Малфой замирает от её заявления: то ли из-за того, что именно она сказала, то ли потому, что обычно во время секса она с трудом связно формулирует предложения. Он хищно улыбается, его ладонь обжигает её бедро, он закидывает на себя её ногу и снова входит в неё. Она изгибается под ним, обвивая его ногами и комкая в кулаках простынь, они оба стонут. Толчок, толчок, скольжение, толчок, скольжение, толчок, толчок — она отчаянно хватает ртом воздух, теряясь в жаре его тела.

— Чёрт. Я бы мог трахать тебя часами… Но ты и так это знаешь, верно? — выдыхает он ей на ухо и наклоняется к груди — теперь у Гермионы получается уловить лишь отдельное бормотание. Что-то про «кожу», «грудь», «перчатку», но, схватив Драко за затылок, она теснее прижимает его к себе, затыкая.

Малфой смеётся, но подчиняется, а она впивается пальцами в напряжённые мышцы его спины и плеч. У неё иногда случаются моменты, в которые окружающий мир приобретает смысл. Она смотрит на Малфоя, лежащего на ней, и думает о том, как удачно они вписались в окружающую обстановку, будто именно так всё и должно быть. Ритм его сердца совпадает с её собственным, скорость движения его бёдер, скрип матраса, его язык, её дыхание, напряжение, постепенно нарастающее внутри. Иногда, пусть лишь на мгновение, но совпадает всё.

Он перекатывает их так, что теперь Гермиона упирается коленями в матрас, а не впивается пятками в его поясницу. Оставаясь неизменно страстным и активным, Малфой подвержен перепадам настроения во время секса. Иногда он так требователен и груб, что почти пугает Гермиону своим взглядом. А порой нетороплив, нежен и едва смотрит ей в глаза. Ей нравятся оба эти варианта, как и все остальные, но есть кое-что, что она обожает. Например, его мальчишескую улыбку, которую она видит только в таких ситуациях.

Сконцентрировавшись, она начинает яростно двигаться, его ладони повсюду, словно, восполняя недостаток размера, они стараются обхватить каждый сантиметр её тела. Гермиона смотрит Малфою в глаза, замечая, как по мере приближения оргазма темнеет радужка, и её дыхание превращается во всхлипы и стоны. Он стискивает её бедра, насаживает на себя, и она откидывает голову назад: комната растворяется, а тугая пружина внутри распрямляется. Гермиона проталкивает воздух в горло и грудь и стонет сквозь стиснутые зубы, едва не забывая о необходимости соблюдать тишину.

Когда ей было тринадцать лет, её унесло в океан: она оказалась между приливной волной и низовым течением. Её швыряло и крутило до тех пор, пока она не утратила способность ориентироваться, и не осталось ничего, кроме бесконечной воды и жжения в лёгких. В эту секунду она чувствует себя очень похоже, только нет отчаянной жажды кислорода или попыток освободиться. Она позволяет эмоциям подхватить себя, завладеть собой. Гермиону должно пугать то, как легко она сдаётся, но это гораздо лучше, чем необходимость беспокоиться о выражении собственного лица, о малфоевских мыслях, об опасности за дверью или о том, что поддерживает её на плаву, вместо того чтобы утопить.

Драко снова меняет их местами, она хватает ртом воздух и открывает глаза, встречаясь с ним взглядом. Он целует её, быстро и требовательно, и отодвигается в сторону, касаясь её щеки своей. Гермиона опять стискивает его ногами, дрожащими пальцами зарывается в его шевелюру. Сила его толчков такова, что её голова сползает с края матраса; Гермиона цепляется за Драко — а в следующую секунду его накрывает та же волна.

Гермиона ведёт рукой по его спине, целует его в ухо, и он, наконец, сдавленно выдыхает. Отмирает, обмякает, и она опускает веки и запутывается пальцами в его волосах.

— Мне нравится синий цвет, — хрипит она, кивая головой. Он усмехается и крепче обхватывает её рукой.

День: 1523; Время: 11