The Fallout (ЛП)

— Гарри! — кричит она, голос разрывает горло: ей плевать, что сейчас враги могут её обнаружить.

Она отмирает, шевелисьшевелисьшевелись, кровь пульсирует, голова кружится, тело дрожит. Она покрепче упирается ногами и, срываясь на визг, выкрикивает Оглушающее заклинание в сторону Гарри. Тот падает, Рон делает рывок вперёд, а затем зелёная молния раскалывает мир на две части. Раскалывает перед самым её носом, забирая с собой её сердце.

Голова Рона дёргается в сторону, рыжие волосы вздымаются на ветру, и Гермиона валится на колени в ту же секунду, как его плечо ударяется о землю. Она втягивает ртом воздух, и из самого её естества вырывается крик. Это словно крючок, зацепивший её внутренности и разрывающий органы: проходя через сердце, он выскакивает из глотки. Именно так. Будто внутри взорвался целый мир.

Нет. Нетнетнетнетнетнетнет. Её тошнит, зрение затуманивается, но она поднимается на ноги. Она не чувствует собственного тела. Лишь ужасный обжигающий холод, распространяющийся по венам, и она не может поверить. Она несётся по полю, в спину ей попадают какие-то заклинания, но она их не чувствует.

Она видит только красное пятно, то самое, к которому стремительно приближается, — никаких других мыслей не существует. Пока Гермиона не убедится, что всё совсем не так. Пока не рассмеётся от осознания собственной невероятной ошибки. Ошибка, ошибка, ошибка. Это было другое заклинание, оно его не коснулось, с ним всё в порядке, он…

— Нет! — отчаянно воет она, всхлипывает, и что-то врезается ей в бок, впечатывается в живот.

Она пихается локтями, лягается, дерётся и царапается вслепую. Гермиона не может отвести глаз от красного, зелёного и снова красного. В её ушах звучит крик, на её руках кровь, чьи-то пальцы обхватывают её дрожащие запястья. Её встряхивают так, что мотается голова. Гермиона пытается вывернуться, вырваться, но от этой жестокой тряски теряет опору. Она пинается, попадая во что-то твёрдое, снова вскидывает ногу, но её лишь сильнее болтает.

Ее отворачивают от алого пятна, от того места, где ей нужно быть.

— Гермиона!

Её голова дёргается назад, и теперь ей в глаза бросается белый цвет. Чистый белый и мертвенно бледный, а потом снова красный. Красный, но не тот, который ей сейчас необходим.

— Отпусти меня!

— Это не он! Не он! Это не чёртов Уизли! — слова повторяются снова и снова, но их смысл до Гермионы не доходит. — Прекрати! Прекрати! Это не он! Оборотное, грёбаный Иисусе!

Оборотное? Оборотное. Мир вокруг неё плывёт. На несколько секунд Гермиона глохнет, но шум постепенно нарастает, нарастает. Она перестаёт впиваться ногтями в чью-то кожу, опускает ногу на землю вместо того, чтобы ударить. Она обвисает, перед глазами всё кружится, а плечи дёргаются от надсадного всхлипа.

— Что?

— Обещаю. Богом клянусь, — Драко. Драко, Драко, Драко. — Это не Уизли.

— Как… — он поднимает её, но она не чувствует ног. Она не может отойти от шока и того эмоционального потрясения, что вывернуло её наизнанку. — Как…

— Грейнджер, я расскажу как, когда мы не будем торчать посреди поля боя. Уймись, — она бы рухнула на землю, не стискивай её Драко так крепко. Его щека прижимается к её виску, и она ощущает, как двигается его рука с палочкой, пока он сканирует пространство.

Она пытается сделать вдох, пробиться сквозь завесу горя, лишившего её разума.

— Гермиона.

Она поднимает мокрые глаза и встречается с яркой зеленью над плечом Драко. Яркими, сияющими зелёными глазами, не одурманенными никаким заклятием. Она не понимает выражения лица Гарри. Там слишком много всего, а в её собственной голове мечется чересчур много мыслей.

— Гарри…

— Это был не он. И никогда им не был, — горечь, отчаяние, злость. — Я тебе расскажу… Не смотри. Ты же знаешь, они сохраняют форму.

— Верно, — она сглатывает, снова и снова мотает головой. — Ты… Ты уверен?

— Абсолютно, — рявкает Драко, и она утыкается лбом в его плечо.

Один вдох, второй, третий, и Гермиона отстраняется. Трясущейся ладонью она проводит по лицу и морщится от боли и ощущения пыли и крови. Это не он. Она поднимает руку и потирает грудь: там ноет, вопреки всему. Она только что увидела, как умер один из её лучших друзей, пусть даже это не он. Ей всё равно кажется, будто это был Рон. Этот образ по-прежнему стоит у неё перед глазами.

— Погоди, он им никогда не был? Ты…

— Грейнджер, Уизли жив. Не могу сказать того же о нас, если ты не заткнёшься и не начнёшь двигаться.

Верно. Верно, это война. Рон жив, Пожиратель Смерти, притворявшийся им, мёртв, вот и всё. Вот и всё, что важно сейчас, потому что Гермиона не может сойти с ума в эту минуту. Если она обернётся, он будет выглядеть совсем как Рон. Выглядеть, ощущаться, но это не её друг. С Роном всё в порядке, где бы он ни был, а сейчас самое время шевелиться.

День: 1568; Время:3