The Fallout (ЛП)

Малфой медленно кивает, выражение его лица становится хищным и свирепым, он подаётся вперёд, и Гермионе приходится отступить. Сделав три шага, она упирается в стену, а он протягивает руку, хватает её за предплечье и дёргает на себя так, что она в него врезается. Проходит одна, две секунды: его вторая ладонь сжимает ей ухо и тянет — Гермиона откидывает голову, чтобы вырваться. От неприятных ощущений и удивления она коротко вскрикивает, но Малфой уже целует её, и на то, чтобы издать хотя бы ещё один звук, не хватает дыхания.

— Теперь ты счастлива? — прервав поцелуй, выдыхает он и тут же целует её снова, на этот раз нежнее, но по-прежнему требовательно.

Гермиона мелко дышит через нос, сердце молотом бухает в груди, и она не уверена, что всё это происходит на самом деле. Малфой чуть отстраняется, обхватывает губами её нижнюю губу, и она выдыхает, вцепляется пальцами в его рубашку и целует его сама.

Из его горла вырывается тихий звук, он скользит длинными пальцами по её шее, обхватывает ладонью затылок. В животе Гермионы что-то ёкает и переворачивается, и внезапно появляется нелепое желание закричать, вот только губы сейчас очень заняты. Эмоции внутри бушуют настоящим ураганом, и Гермионе кажется: она может взорваться, упасть в обморок или же просто развалиться на части.

Вытягиваясь, она прижимается к Малфою, думая, что, возможно, это и плохая идея, но сейчас ей плевать. Его рука отпускает её плечо, жёсткая ладонь ползёт вниз, перебирается на бок, и он обнимает её за талию. Стискивает пальцы в кулак и гладит бедро костяшками, но как только Гермиона приоткрывает губы и впускает его язык, его движения становятся грубее, он прижимает её ближе. Она проводит кончиком своего языка по его и подаётся навстречу, исследуя его рот. На вкус он — апельсиновый сок и Малфой, его нёбо холодное, а язык очень горячий.

Поцелуй становится жадным: кажется, их обоих захлёстывает отчаяние. И он, и она понимают: всё продлится лишь до тех пор, пока на них не обрушится реальность. Прикосновениями, жаром, рваными выдохами они сопротивляются неминуемому, но время берёт своё. Происходящее лихорадочно, страстно, ошеломляюще, и это лучшее, что Гермиона испытывала за долгое время.

Её пальцы запутались в его волосах, и он слегка отстраняется. Его слова больше похожи на хриплый выдох.

— Грейнджер, это то, чего ты хочешь? Хм-м-м? Мне продолжать?

— Если хочешь, — шепчет она, хотя потом не сможет вспомнить, что именно ответила. Малфой наклоняет голову, и Гермиона привстаёт на цыпочки, встречая его губы.

Позже они оба, раскрасневшиеся, с опухшими губами, будут восстанавливать дыхание, и Малфой быстро от неё отодвинется. Навалится неловкость, и он отвернётся к выходу прежде, чем Гермиона успеет сказать хоть слово. «Ты поэтому так бесился?» — всё-таки спросит она. А он лишь ухмыльнётся и, ответив расплывчато: «Я вовсе не бесился», — выйдет за дверь.

День: 1071; Время: 18

Она собирается сесть в кресло, но решает, что ей стоит держаться храбрее, — поэтому занимает место рядом с Малфоем. Гермиона не видела его со вчерашнего дня и не знает, где он сегодня был. Она сама обычно остаётся в этом доме, когда ей надо передать посылку, так что, наверное, у Малфоя тоже есть какое-то задание.

Пока она устраивается на другом конце дивана, Малфой молчит и ничем не показывает, что замечает постороннее присутствие. Грейнджер пытается вести себя привычно и, как прежде, смотреть вместе с ним телевизор, но нервничает и обнаруживает, что её руки вспотели.

Час спустя Малфой обращает на Гермиону внимание, и та вздрагивает, когда подняв голову, видит, что он на неё смотрит. Он вопросительно вскидывает бровь и протягивает пульт.

— Ты никогда не отдаёшь его.

— Если только не иду спать, — тот же язвительный тон, та же обидная гримаса.

Малфой встаёт, выходит из комнаты и исчезает в темноте коридора, а Гермиона смотрит ему вслед. Она не знает, что ей делать. Она никогда не оказывалась в такой ситуации. Конечно же, она помнит, как у неё завязывались отношения с Роном, как складывалось общение с одним магглом, живущим по соседству. Но она понятия не имеет, есть ли между ней и Малфоем хоть что-то, к тому же это Малфой. Да ради всего святого, она до сих пор зовёт его по фамилии! Гермиона никогда не встречала похожих на него мужчин, не говоря уж о том, чтобы сближаться с ними.

Рон бы взял её за руку, придвинулся ближе или завёл непринужденную беседу, приправленную флиртом. Малфой же просто… сидел и пялился в телевизор.

Конечно, Гермиона уже миллион раз обдумала то, что случилось. И возвращалась к этим мыслям снова и снова, несмотря на то, что каждый раз уговаривала себя выбросить их из головы. Но Гермиона хочет свыкнуться с тем, что впервые произошло в её жизни, и не желает ни думать о возможных последствиях, ни размышлять о том, почему это плохая затея.