The Fallout (ЛП)

Она позавтракала, поджидая Малфоя, когда он наконец решился выбраться из спальни, где закрылся накануне вечером. Гермиона предположила: дело в запахе, и именно из-за него Малфой не ретировался обратно в своё укрытие после посещения ванной комнаты. Не тот он человек, чтобы прятаться.

— Яйца — это всё, что у нас есть, — Гермиона пожимает плечами, и Малфой накладывает в тарелку немного оставшегося на сковородке омлета.

Вопреки подозрениям он усаживается напротив и молча ест, так что Гермиона решает не мешать.

Малфой уходит с кухни, она перемывает посуду и лишь после этого находит его, вглядывающегося в кромку леса, на заднем крыльце дома. Драко говорит об изменениях и контроле над жизнью, о том, что у него никогда не получается ни первое, ни второе. Признаётся, что видел, как легко это удается другим — плавно и текуче, будто движение воды, — а у него неудачи идут чередой. Гермиона молча выслушивает.

— Это похоже на растения. Растениям же нужен свет для роста. А я всё кручусь, извиваюсь и никак не могу найти его источник. У меня нет ничего, за что бы можно было уцепиться. Переживу войну… и где я буду потом?

Гермиона придвигается к нему ближе, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что на этот вопрос он не ждёт ответа. Легко касается ладонью его мизинца и сжимает три его ледяных пальца.

— Вместе со всеми нами.

Он молчит, не отзываясь на прикосновение, но руку не выдёргивает. Его внутренний жар постепенно передаётся Гермионе, распространяется по телу, грея.

— Грейнджер, я — автомобильная катастрофа, — шепчет он. — Я та самая катастрофа.

Какое-то время они так и стоят, в полной тишине, которая должна бы казаться неловкой, но почему-то таковой не ощущается. Они смотрят, как догорает день, наступают сумерки, а следом за ними приходит ночь, и когда воздух становится ещё холоднее, а ветер начинает пробирать до костей, Малфой отодвигается и исчезает в доме.

День: 1206; Время: 19

Она отдает свою девственность Драко Малфою промозглым днём в конце сентября. В свете лучей, льющихся из окна над кроватью, его кожа кажется очень бледной: тусклое солнце высветляет её и подсвечивает. Её собственная кожа немного темнее, и Гермиона любуется контрастом цветов, скользя ладонью по мужской груди, чувствуя пальцами напряжение мышц и твёрдость костей. Она никогда не думала, что будет расставаться с невинностью в дневное время, хотя, наверное, это не важно, ведь она и представить не могла, с кем именно это произойдёт. Несмотря на все свои предубеждения против секса без отношений, она хочет отдать себя ему. И жаждет, чтобы он её принял.

Гермиона больше не думает и не анализирует: ведь Малфой пытался научить её делать то, что хочется, и этот урок она старается запомнить. Все мысли, мелькающие сейчас в её голове, лишь о том, что он скомкал её рубашку и поцеловал так, будто нуждается в этой близости сам. Иногда ей кажется, что та же потребность живёт и в ней.

Он тесно прижимается к Гермионе — вроде бы перенеся основной вес на локти, но тем не менее касаясь её во всех таких правильных местах — и ласкает её губы, обхватив голову. Она пытается запомнить свои ощущения, чтобы потом воскрешать в памяти, как же приятно осязать его обнаженное тело поверх своего собственного. Она бы могла лежать так целую вечность, и это было бы прекрасно. Ей нравится, как его твёрдость контрастирует с её мягкостью: его крепкий торс на её округлой груди, мышцы его пресса на её нежном животе, его возбуждение возле средоточия её естества.

Впервые в жизни Гермиона чувствует себя женщиной — представительницей более слабого, хрупкого пола — и ничего не имеет против этого. Есть что-то завораживающее в ощущении надёжности, близости к мужчине, и сейчас Гермиона позволяет себе не стараться быть сильнее. Она чувствует себя в безопасности в объятиях его рук, под защитой его тела — и к этому она могла бы привыкнуть.

Отстраняясь от его губ, она откидывается на подушку и хватает его за плечи. Мускулы под её пальцами тут же напрягаются — Драко наклоняется к её шее, — и Гермионе интересно, почему же он так долго медлил? Малфой казался уже до крайности возбуждённым всего через пять минут после того, как они устроились на кровати, а ведь это было больше четверти часа назад. И дело не в том, что происходящее ей не нравится, просто хочется избавиться от охватившего волнения и утолить то желание, от которого дрожат руки.