The Fallout (ЛП)

Гермиона дёргает голым плечом, с которого свалилась обёрнутая вокруг тела простынь, и решает не читать сейчас никаких нотаций. Ей нравится малфоевская причуда, но об этом она никогда ему не скажет. Драко странно смотрит на неё, его улыбка исчезает, и Гермиона краснеет, пока он окидывает её взглядом с головы до ног.

— Ты идёшь в душ.

Она сердито хмурится.

— Да-да, Малфой. Я в курсе, что выгляжу страшно. Но ты сейчас тоже тот ещё красавчик. И позволь напомнить, кто именно довёл меня до…

Она осекается — кажется, Малфой с трудом сдерживает смех.

— Не красавчик, говоришь? Тогда, наверное, мне тоже стоит принять душ.

Она с подозрением косится на него, потом фыркает и направляется к двери.

— Тот, что наверху, я уже заняла. Либо жди, либо отправляйся вниз.

Малфой выглядит несколько смущённым, когда Гермиона, зыркнув в его сторону, выходит из комнаты, поворачивается к ванной и, не оглядываясь, ускоряет шаг, опасаясь, что кто-то может выглянуть из своей спальни. И лишь позже, лёжа в постели, она задумается о том, что Малфой мог иметь в виду предложение принять душ с ней вместе. И это совсем не те мысли, которые позволяют ей спокойно забыться сном.

День: 1220; Время: 17

Невилл, Малфой и какой-то незнакомый пожилой мужчина поднимают головы, когда она вваливается в убежище. Гермиона не ожидала, что застанет кого-то в доме, — свет не горел, а часы показывали лишь начало девятого. Но сильного расстройства по этому поводу она не чувствует. Одиночество ей ненавистно, а с Малфоем они не виделись два дня. Её нынешнее состояние можно улучшить либо ссорой, либо сексом, и ей не особо важно, каким именно способом снять напряжение.

Едва завидев Гермиону, Невилл, побледнев, подскакивает — она знает, что вид у неё сейчас жутковатый.

— Ты в порядке?

Гермиона молча вскидывает руку и неопределённо машет, надеясь этим жестом успокоить друга, потому что никакого порядка она не ощущает. Сегодня она убила человека, Маркуса Флинта. И от того, что это был её знакомый, ощущения ещё гаже, чем раньше.

— Ты ранена? Тебе нужна помощь? — голос незнакомца звучит спокойно, но резко.

Её ботинки оставляют на потёртом деревянном полу грязные красные следы, онемевшие пальцы пытаются справиться с застёжкой на мантии.

— Я в норме.

— Грейнджер, у тебя кровь идёт.

Она встречается взглядом с Малфоем, тяжело выдыхает — так, что в груди булькает мокрота — и швыряет мантию на пол.

— Да мне плевать!

Брови Драко взлетают вверх, но больше он никак на её вспышку не реагирует, лишь поворачивает голову, следя глазами за её перемещениями по комнате. Невилл подходит ближе и осторожно поднимает брошенную мантию.

— Тебя же не сильно зацепило?

— Нет.

— Хочешь чаю?

— Нет.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Душ, — шепчет Гермиона и тащится вглубь коридора, оставляя за спиной неловко мнущегося Невилла.

Гермиона не знает, сколько времени она проводит под струями воды, позволяя обжигающему потоку облегчить боль в уставших мышцах. Она моет волосы и замирает, споласкивает тело и опять стоит. Горячая вода всегда приносит сонливость, а именно это ей сейчас и надо.

Дверь в ванную комнату со скрипом открывается — петли заржавели, — и Гермиона пялится на шторку широко распахнутыми глазами.

— Занято!

Её палочка осталась у раковины, одежда кучей сброшена возле унитаза. Так что в случае нападения Гермионе только и остаётся, что отбиваться перекладиной от занавески.

— Грейнджер, думаю, сейчас самое время вылезать.

Страх сменяется раздражением.

— Убирайся из ванной!

— Знаешь, моя мама говорила мне, что, когда кожа на пальцах сморщивается, нужно выходить, потому что в противном случае ты весь съёжишься, и тебя унесёт в слив.

Гермиона смотрит в ту сторону, откуда звучит малфоевский голос, слишком удивлённая упоминанием его матери, чтобы сразу ответить.

— Ты же знаешь, со мной всё в порядке. Небольшой порез. Мне просто… надо поспать.

— Я в курсе, что ты в порядке, но Лонгботтом считает, что ты тут утонула в собственной крови.

— А почему он сам не пришёл?

— Я сказал ему, что схожу проверю. Кажется, у гриффиндорцев возникают проблемы, если надо приблизиться к голым женщинам.

— Господи, Малфой, ты хоть понимаешь, как подозрительно это всё выглядит?

— Грейнджер?

— Что?

— Ему абсолютно начхать.

Она замирает.

— Ты рассказал ему?

— Ну, конечно, нет. Но я больше не его злейший враг, и честно говоря, он слишком занят мужчинами, чтобы беспокоиться о том, с кем спишь ты.

— Невилл не гей!

— Как скажешь.

Гермиона неуверенно смотрит на голубоватое расплывчатое пятно на шторке.

— Он что, гей?

— А это важно?

— Не… нет, но…

— Ну, вот видишь. Я отодвигаю занавеску.

— Что? Нет! — Гермиона вскрикивает, и ей кажется, что Малфой смеётся.

В маленьком пространстве душевой кабины появляется рука, которая вместо того, чтобы схватиться за занавеску, нащупывает кран и дёргает рукоятку вверх. Вода — восхитительный источник тепла, — перестаёт литься из лейки над головой и теперь вытекает из крана, но Малфой резко закрывает и его.

— Давай уже. Я принёс полотенце.

— Голубое?

— …Нет.

— Мне нравится голубое.

— Грейнджер, чёрт возьми, да вылезай уже оттуда.