The History of Bones: A Memoir: A Memoir

В следующий раз мы играли на Сицилии, это был бесплатный концерт в Катании, на большом пыльном поле. Сицилийцы пришли на бесплатный концерт и в большинстве своем понятия не имели, кто мы такие. Именно в этот вечер промоутер арендовал для нас "Веселые барабаны". Игрушечную барабанную установку с надписью "JOLLY DRUMS" большими буквами на бас-барабане.

Когда мы приходим на саундчек, а оборудование не работает, все участники группы всегда зовут меня к себе.

Я вижу Дуги с гаечным ключом, пытающегося починить свой барабан, и он подзывает меня. "Джон". Но я вижу большую надпись JOLLY на передней панели его бас-барабана и качаю головой. "Дуги, я ничего не могу сделать".

Мы писали разные мелодии для конца шоу, когда я представлял группу. Обычно это был какой-нибудь блюз или одноаккордный вамп. Я никогда или редко представлял ребят по их настоящим именам. Я представлял их как "Нью-Йорк Янкиз" 1961 года:

"На барабанах - Тони Кубек!!! На басу - Бобби Ричардсон!!! На фортепиано - Элстон Ховард!!! Я ваш центральный филдер - Микки Мантл!!! Большое спасибо! Большое спасибо! Большое спасибо!"

Поскольку Рибот выглядел так безумно, когда играл, и поскольку он действительно был немного похож на него, я иногда представлял его: "На гитаре человек, который застрелил Роберта Кеннеди, Сирхан Сирхан!!!"

Обычно я кричал так сильно, что зрители не понимали, о чем я говорю.

В тот вечер в Катании я представляю Марка как Сирхан Сирхана и не думаю об этом. Я представляю Марка четвертым, а затем, как обычно, перехожу к рожкам. Я представляю Кертиса на тромбоне и вижу этих неандертальских парней, пробивающих себе дорогу в толпу. Все они одеты в белые футболки с мускулами, наросшими поверх других мускулов. И все они с пеной у рта показывают на меня. Их около десяти человек. Они пытаются перелезть через ограждение из цепей, которое отделяет нас от толпы. Они пытаются его снести. Они указывают на меня и кричат, и что еще более странно, кажется, что они кричат по-английски.

После концерта я спрашиваю у людей за кулисами, что происходит. Я узнаю, что это пьяные морские пехотинцы США, и они хотят убить меня из-за комментария Sirhan Sirhan, и меня нужно спрятать в подвале и выкрасть оттуда через несколько часов после окончания концерта.

Мы выступаем в Лондоне, и я помню, что в тот вечер мы были великолепны. После выступления ко мне подходят двое хорошо одетых арабов и говорят, что со мной хочет поговорить посол в Бейруте, и выводят меня из гримерки, чтобы встретиться с ним.

Послу понравилось шоу, и он хочет, чтобы мы приехали в Бейрут с концертом. Я думаю, что это фантастическая идея, и мы обмениваемся адресами. Рой стоит позади него, разводит руками и качает головой: нет, нет, нет, нет.

Когда я разговариваю с послом, мы говорим глаза в глаза. Он оказывается моего роста. Когда разговор окончен, он вдруг опускается и становится на полтора фута ниже, чем был минуту назад. Затем двое хорошо одетых телохранителей подхватывают модную коробку, на которой стоял посол. Все трое уходят, а Рой все еще сжимает руки, словно я собираюсь силой посадить его на самолет до Бейрута этой ночью.

Мы играем в этих городах, и в начале концерта у сцены часто стоит море местных фотографов. Все снимают сверху. Это наименее лестный ракурс - прямо вверх, под лицо, снимая нос. Еще хуже, если вы играете на саксофоне, а ваша шея и щеки надуты воздухом или скрючены в напряженном выдохе. Когда мы приезжаем в какой-нибудь город, в местной ежедневной газете обычно есть две или три мои фотографии, сделанные их штатным фотографом в прошлом году, на которых я похож на рассерженного гигантского хомяка с двойным зобом.

Мы выступаем в Польше, и они разрешили пятидесяти фотографам снимать первые несколько минут шоу. Они стоят прямо перед сценой и борются друг с другом за место. На самом деле они борются за то, чтобы занять еще более худшую позицию, прямо посередине, чтобы снять меня прямо в нос.

Я пытаюсь объяснить им, что если бы они прошли всю сцену налево или направо, то кадр получился бы лучше. Кажется, они не понимают. Похоже, они и не хотят понимать, поскольку все борются за то, чтобы быть ближе, каким бы нелепым ни был кадр. "Ближе! Ближе!"

Я спрыгиваю со сцены и пытаюсь уговорить одного или двух фотографов подняться на сцену, чтобы я мог сфотографировать их снизу. Когда они проявят пленку, то увидят и прекратят эту ужасную практику превращения меня в мистера Зобного Хомяка. Я не уверен, понимают они меня или нет, но никто не отказывается от своей камеры, и вот я уже окружен фотографами, которые снимают меня, пока группа играет на сцене.

Сцена на самом деле довольно высокая, около пяти футов от земли. Зрители наблюдают за моей первоначальной неловкой попыткой забраться обратно на сцену. Я думаю о том, что шоу длится всего пять минут и все идет очень плохо, как вдруг кто-то хватает меня сзади.

Это девушка, которая бросилась вперед, чтобы показать свою любовь ко мне, неистово кидаясь мне на шею. Но я этого не знаю.