The History of Bones: A Memoir: A Memoir

Я выхожу в Порт-Артуре и нахожу магазин для сутенеров "Суперфлай", где покупаю этот фиолетовый костюм. На обратном пути я встречаю странного парня, который появляется из ниоткуда. Клянусь, он выглядел точно так же, как Ли Харви Освальд. Я думаю, он и был Ли Харви Освальдом.

Вим говорит, что костюм потрясающий. Никто не возвращает мне деньги за купленный костюм, но Вим посылает Клэр Денис, помощницу режиссера, купить для него два таких же. Клэр использует свои собственные деньги, а Вим, по словам Клэр, никогда с ней не расплачивается. Ах, эта жизнь.

Настасья потрясающе красива. Женщина, от красоты которой почти любой натурал начнет заикаться.

Гарри Дин Стэнтон - удивительно раздражительный мудак с приятным голосом.

Мы втроем делим крошечную кабинку в качестве гримерки и долго дурачимся там.

Мы с Гарри держимся. Мы не заикаемся.

Приходит гардеробщица и говорит, что нам с Гарри придется уйти, потому что Настасье нужно переодеться. Поскольку это и наша гримерка, и нам некуда идти, и поскольку Настасья только что появилась обнаженной в тридцати разных журналах, мы с Гарри в унисон говорим: "Зачем?". Готов поспорить, это прозвучало, как у пары детей, у которых отобрали игрушку.

В моей первой сцене Вим и Кит Карсон обсуждают, что я собираюсь сказать; первоначальный сценарий был написан Сэмом Шепардом, но они отказались от него и ежедневно пишут, что произойдет. Я высовываю голову из-за угла, чтобы увидеть Гарри Дина и сказать ему: "Все девушки внизу".

Я делаю это один раз. Что-то не так со светом. "Все девочки внизу". Делаю еще раз, та же проблема. "Все девушки внизу". Делаю это в третий раз, и бум оказывается в кадре. Внезапно я думаю, что дело во мне. Это не проблемы, они просто говорят об этих проблемах, чтобы не сказать прямо: "Этот парень - отстой, найдите кого-нибудь другого".

На следующий день мой звонок в десять утра. За мной заезжает водитель команды. Карен Блэк, чей сын играет маленького мальчика в фильме, хочет подвезти меня до съемочной площадки. Мы садимся в машину, и она объявляет, что теперь хочет заехать в магазин здорового питания. Магазин здорового питания находится в нескольких милях от дороги. Мы едем туда. Я уже опаздываю. Она исчезает в магазине здорового питания почти на час. Возвращается, и мы едем на съемочную площадку. Уже одиннадцать сорок пять утра; они злятся на меня за опоздание. Эх, жизнь.

Съемочная группа не получала зарплату уже несколько недель, и они расстроены. Ходят слухи, что Вим берет деньги, предназначенные для их зарплаты, и покупает на них запас пленки. Моя большая сцена драки с Гарри и мои сцены с Настасьей не снимаются, потому что у них закончились деньги. Я согласился на эту работу только из-за этой большой сцены с ней и драки с Гарри, а теперь они их не снимают. Мне сказали, что я могу поехать домой, но не мог бы я сам купить билет, а они мне его возместят? Ах, эта жизнь.

18. Меня попросили ссутулиться

 

Я совсем забыл о "Незнакомце из рая". Я отращивал бороду.

Джим упорствовал. У него ушло полтора года, но в конце концов он смог найти деньги, чтобы закончить книгу. Я не знаю, как он это сделал. Он показал первые полчаса, и я слышал, что они прошли не очень хорошо. Кто-то из присутствовавших, кажется, Гэри Индиана, сказал, что это все равно что смотреть, как высыхает рак.

Я был приглашен в фильм Скорсезе "Последнее искушение Христа" на роль святого Иакова, съемки которого должны были начаться через месяц. Для этой роли я отращивал бороду. Джим сказал, что я должен побриться, чего я делать не собирался, и мы поспорили об этом.

Мой персонаж мог бы отрастить бороду. Потом "Последнее искушение" отложили, и я побрился.

Я сдавал в субаренду свою квартиру на Третьей улице. Я не хотел возвращаться туда после того, как получил удар по голове. Я нигде не жил. После Парижа я поехал к Марии в Лос-Анджелес, потом в Техас, а когда вернулся в Нью-Йорк, то иногда останавливался у дяди или у одной из разных женщин, но дома у меня действительно не было.

Я снова подсел на героин, и мне нужно было завязать, прежде чем отправиться сниматься в фильме Джима. Мне негде было это сделать. Я не мог бросить героин у своего дяди.

Я снял комнату в "Сенчури Парамаунт". Сейчас это шикарный отель "Парамаунт" на Сорок шестой улице, но тогда это было дрянное место за сорок пять баксов за ночь с уродливыми коврами. Ковры, которые пахли. Ковры, впитавшие в себя двадцать пять лет вульгарной деятельности.

В основном я оставался в своей комнате, а потом спускался в бар и выпивал три-четыре сомбреро. В баре никогда не было ни души. Бармен смотрел на меня с подозрением. Уверен, что я был не в себе.

Я не могла есть. Попробовал пакет фисташек, но ничего хорошего. Моей диетой были сомбреро.

Последнюю треть "Незнакомца" мы снимали сначала во Флориде. Я все еще был немного болен. Я вижу те сцены, где мы едем в машине, смотрю на свое лицо и чувствую именно ту болезнь, которая была у меня.