The House

- Я тоже попал сам. Большой дом, богатый дом - значит, наверное, есть евреи, которые могут сделать небольшой подарок синагоге. Ну я и решил пройтись по квартирам, поговорить. И вот теперь второй день – кажется, второй день - я пытаюсь отсюда выбраться. И все, что я делаю здесь – это смотрю в глазок. Я уже очень долго смотрю в этот дверной глазок. И ни одной живой души! Представляешь, за много часов! И тут, наконец, увидел тебя и понял, что должен предупредить. Упаси тебя Бог ходить по этому дому!

Мне было и смешно, и жалко этого человека. Почему, собственно, отсутствие людей на лестнице означает, что ходить по ней опасно? Где логика? Хотя, познакомившись немного с этим домом, я легко представил себе, как они могли напугать этого собирателя пожертвований. А он был сильно испуган. Какая уж тут логика! К тому же он так смешно дергался, то и дело задевая свечой клочки бороды, что я невольно пофыркивал, и это совсем подрывало его доверие. Ну и что теперь? Оставить этого нелепого раввина на съедение его страхам? Надо вывести его из дома, да вот только как это сделать, если он этого не хочет?

Согнав с лица даже намек на улыбку, я прикоснулся к руке раввина, пытаясь остановить его метания.

- Я могу пойти вперед. Я спустился уже на несколько этажей и тоже никого не встретил. Давайте сделаем так: вы пойдете за мной. Ну а если на первом этаже меня остановят, вы всегда успеете спрятаться.

Я почему-то чуть было не добавил «святой отец» - и опять рассмеялся.

- Ну да, тебе весело. Ты пойдешь вперед, я успею спрятаться. Да ты хоть понимаешь, где мы? Нет? Вот, посмотри!

Он поднял свечу повыше, и я увидел, что мы с ним стоим в крохотной комнатушке с голыми бетонными стенами, нечто вроде тамбура или прихожей, вроде той, где нынешняя владелица дома устроила кладовку. Только дверь здесь была одна – та, через которую я сюда попал. Ну и что? Как «ну и что»?! Раввин с еще большим подозрением посмотрел на меня. Если я ничего не вижу, то запах-то чувствовать должен. И действительно, пахло в комнатенке странно – ржавым металлом, кожей и, кажется, чем-то горелым. От этого запаха и, главное, от огромных глаз-ртов, подсказывающих ответ, мое веселье угасло. На меня опять надвигалось нехорошее.

- Здесь пытают, понимаешь? Я сам это видел! А ты говоришь – сейчас выйдем отсюда.

От чуточку отвернулся от меня и забормотал что-то, видимо, молитву. Я не поверил ему, не мог поверить, но от того, что он сказал, морозец пробежался колючими пальцами у меня по спине. И я спросил первое, что пришло в голову.

- Где это пытают, прямо в доме?

- Здесь, здесь. В подвале, как положено. Я сам видел, представляешь?! А потом мне удалось забраться сюда. Сижу тут и сам ничего не понимаю. И на лестницу боюсь, и назад очень страшно. Вот иди сюда, только тихо.

Он кивнул мне на дальний конец комнатки и сделал шаг в сторону. В полумраке высветился прямоугольный люк. Никакой крышки на нем не было, а была лестница вниз, в темноту.

- Вот здесь. В этом самом подвале. Сейчас там никого нет – ушли, но кто знает, когда они могут вернуться, эти садисты.

Он нервно хихикнул. Казалось, ему доставляет удовольствие растравлять в себе этот страх, доказывая, что выхода нет никакого. Я стоял над люком и думал, что либо этот раввин - все таки еще один трюк Джулии, либо я действительно счастливо отделался. Пока. Бывший владелец моих штанов вполне мог оказаться каким-нибудь сатанистом и справлять неведомые, но жуткие мессы. Или, кроме бутлегеров, играть и в инквизицию. Меня, конечно, отпустили, но я еще не добрался до первого этажа. Раввин стоял рядом, и я видел, что борода его подрагивает. Еще немного, и мы оба зарыдаем, забившись в угол, как испуганные дети. Надо было брать себя в руки. Дернуло же меня оставлять эту проклятую зажигалку! Спустился бы вниз и, возможно, ушел бы отсюда. Во всяком случае, мог. Сейчас этот путь мне, как и раввину, уже не казался таким очевидным.

- А как получилось, что вы от них спаслись? Вас не заметили?

- Да в том-то и дело! Я постучал-постучал, никто не ответил. Вошел в квартиру, будь она проклята. От порога позвал, стал кричать, кто я и зачем, ну как обычно. А какая-то женщина из другой комнаты позвала меня. Ну вот. А там...

Внизу, в комнате, неожиданно зажегся свет. Раввин, уронив свечу, подскочил ко мне и, щекоча бородой, вжал в ближайшую стену, как бы желая своим телом загородить от света, хлынувшего в наше убежище снизу. Он тяжело дышал и молча косил дикими глазами в сторону люка.

Под нами послышались шаги, и мужской голос буднично обьяснял кому-то, что воду следует менять как минимум раз в день и вообще желательно больше внимания уделять мелочам, иначе все сводится на нет. После небольшой паузы этот же голос невнятно чертыхнулся, послышалось металлическое клацанье и легкий гул – звуки, которые обычно издает закрываемая железная дверь. Потом стало тихо.

- Ну? Ты понимаешь? – прошептал мне раввин в самое ухо.

Меня слегка передернуло. Он по-прежнему стоял, прижавшись ко мне, и я чувствовал его несвежий запах.