The Israel Lobby and U.S. Foreign Policy

В этой главе мы покажем, что такая точка зрения в лучшем случае устарела, а в худшем - просто ошибочна. Поддержка Израиля, возможно, и приносила стратегические выгоды в прошлом, но в последние годы эти выгоды резко сократились, а экономические и дипломатические издержки возросли. Вместо того чтобы быть стратегическим активом, Израиль превратился в стратегический пассив для Соединенных Штатов. Столь активная поддержка Израиля делает американцев более уязвимыми, а не менее, и затрудняет достижение Соединенными Штатами важных и неотложных внешнеполитических целей. Хотя у Соединенных Штатов есть веские причины поддерживать существование Израиля и сохранять приверженность его выживанию, нынешний уровень американской поддержки и ее в основном безусловный характер не могут быть оправданы стратегическими соображениями.

Мы начнем с оценки роли Израиля во время холодной войны, поскольку утверждение о том, что Израиль был стратегическим активом, наиболее убедительно в этот период. Затем мы рассмотрим аргумент, который был выдвинут после исчезновения Советского Союза, а именно утверждение, что поддержка Израиля оправдана общей угрозой со стороны международного терроризма и ряда враждебных "государств-изгоев ", и покажем, что это утверждение также не является убедительным стратегическим обоснованием для безоговорочной поддержки США.

ПОМОЩЬ В СДЕРЖИВАНИИ СОВЕТСКОГО МЕДВЕДЯ

Когда в 1948 году был основан Израиль, американские политики не рассматривали его как стратегический актив. Новое государство считалось слабым и потенциально уязвимым, и американские политики понимали, что слишком тесные объятия Израиля подорвут позиции США на Ближнем Востоке. Решение президента Трумэна поддержать план раздела ООН и признать Израиль основывалось не на стратегических императивах, а на его искреннем сочувствии к страданиям евреев, определенном религиозном убеждении, что разрешение евреям вернуться на свою древнюю родину было желательным, и осознании того, что признание было решительно поддержано многими американскими евреями и, следовательно, принесет внутриполитические выгоды.8 В то же время несколько ключевых советников Трумэна, включая государственного секретаря Джорджа Маршалла и руководителя отдела планирования политики Джорджа Кеннана, выступали против этого решения, поскольку считали, что оно поставит под угрозу отношения США с арабским миром и будет способствовать проникновению СССР в этот регион. Как отметил Кеннан во внутреннем меморандуме в 1948 году, "поддержка крайних целей политического сионизма" была бы во вред общим целям безопасности США на Ближнем Востоке. В частности, он утверждал, что это расширит возможности Советского Союза, поставит под угрозу нефтяные концессии и права США на базирование в регионе.9

К началу 1960-х годов эта точка зрения ослабла, и администрация Кеннеди пришла к выводу, что Израиль заслуживает большей поддержки в свете растущей советской помощи Египту, Сирии и Ираку.10 Израильские лидеры неоднократно подчеркивали свою потенциальную ценность в качестве союзника, а их ошеломляющая победа в Шестидневной войне 1967 года укрепила эти утверждения, наглядно продемонстрировав военное превосходство Израиля. Как говорилось в предыдущей главе, Никсон и Киссинджер рассматривали усиление поддержки Израиля как эффективный способ противостоять советскому влиянию в регионе.11 Образ Израиля как "стратегического актива" укоренился в 1970-х годах и к середине 1980-х превратился в статью веры.

Доводы в пользу стратегической ценности Израиля в период с 1967 по 1989 год просты. Выступая в качестве доверенного лица Америки на Ближнем Востоке, Израиль помогал Соединенным Штатам сдерживать советскую экспансию в этом важном регионе и время от времени помогал Соединенным Штатам справляться с другими региональными кризисами.12 Нанося унизительные военные поражения советским клиентам, таким как Египет и Сирия, в Шестидневной войне 1967 года и Октябрьской войне 1973 года, Израиль также наносил ущерб репутации Москвы как союзника и одновременно укреплял престиж США. Это был ключевой элемент стратегии Никсона и Киссинджера в холодной войне: поддержка Израиля сделала бы невозможным для Египта или Сирии вернуть территории, потерянные в 1967 году, и тем самым продемонстрировала бы ограниченность советской поддержки. Эта стратегия принесла плоды в 1970-х годах, когда президент Египта Анвар Садат разорвал связи с Москвой и перешел на сторону Соединенных Штатов, что открыло путь к заключению египетско-израильского мирного договора в 1979 году. Постоянные победы Израиля также вынуждали Советы тратить драгоценные ресурсы на перевооружение своих клиентов после каждого поражения, что было не по карману перенапряженной советской экономике.