The Kids Aren't Alright (СИ)

— Дашь мне пару выходных? Пожалуйста. Я ужасно себя чувствую.

— Повезло тебе, что один милый парень только что пригласил меня на свидание, и я в прекрасном расположении духа. Ладно, отдыхай.

Усталость Марка как рукой сняло:

— Извини за бестактность, но… этот парень случайно не Адам из магазина сотовых телефонов?

— За бестактность не извиню, но, да, это он, — рассмеялась Ди, — давай, Марк, поправляйся, послезавтра чтобы был как новенький!

Марк завершил звонок. У него не укладывалось в голове — пухлый гик с дурацким прозвищем встречается с настоящей греческой богиней, а его избранница — запустившая себя сумасшедшая религиозная фанатичка. «В этой жизни нет справедливости», — мрачно подумал он.

*

Джейми родила здорового трёхкилограммового мальчика первого октября, ровно в срок. Врачи были удивлены — каким образом у психически больной девушки, пытавшейся сделать аборт вешалкой, набравшей за беременность более тридцати килограммов и живущей в постоянном стрессе, мог родиться ребёнок без патологий, да еще и естественным путём? Ответом могло являться лишь то, что Джейми была молодой и физически крепкой.

Марк сиял от счастья, ведь второй сын достался ему, пожалуй, даже тяжелее, чем первый. На семейном совете Конелли решили назвать мальчика Хоакин. Вторым же выбрали имя Николас, на этом настоял отец Марка, Ник, ведь у одного из его внуков было имя в честь дедушки, надо было продолжить эту традицию.

Джеймс так и не выпустили из психбольницы — она представляла опасность не только для детей, но и для себя самой. В её состоянии постоянный присмотр врачей был необходим. Однако Марку, «натренировавшемуся» на Аароне, было легче управляться с Хоакином. Джуди, несмотря на появившийся из ниоткуда приступ депрессии, старалась помогать ему, чем могла. Все эти перемены заставили Марка вновь взяться за блокнот, ручку и гитару, и начать писать песни. О Джейми он пытался не думать, «выливал» на бумагу только положительные эмоции, писал задорные, чуть старомодные, классические южные кантри-рок песни. Вдохновением ему служили «Lynyrd Skynyrd», а не «Nirvana», он просто отрезал все негативные переживания, работал над собой, не давал печали, чувству вины, злобе и зависти поглощать душу. Мотивировали его именно сыновья, ведь им, скорее всего, предстояло вырасти без матери. И он обязан был обеспечить им достойную жизнь.

Но не всё в его жизни было гладко. Деспина начала официально встречаться с Адамом, он искренне понравился ей, о чём она, не стесняясь, сообщила Марку. Этот разговор привёл к весьма странным и неприятным последствиям.

— Я впервые за пять, наверное, лет чувствую себя счастливой, — сияла женщина, — он такой простой и весёлый! Знаешь, настоящий американец, у нас в Греции таких нет. Но это не главное. Главное, что он воспринимает меня как личность, а не только как сексуальное тело. Вот ты, — резко поменяла она русло разговора, — постоянно пялишься на моё декольте, я прямо вижу, как у тебя перед глазами мелькают кадры той ночи, которую, к твоему сведению, я считаю самой большой своей ошибкой. И это неприятно. А Адам делает мне комплименты насчёт того, как я старательно работаю, а не насчёт моего зада. Я могла бы иметь с ним серьёзные отношения.

— Ты считаешь ту ночь большой ошибкой? — выдохнул Марк.

— Да! Чёрт, да! Я просто… Попала в эмоциональную ловушку! Согласилась заняться с тобой сексом из сочувствия, а это неправильно. Прости, что говорю это, но я тебя тогда действительно пожалела, ты был таким милым, хныкал, как щеночек, ну я и… Короче, зря. Не подумай, что секс был плохим, вовсе нет. Ты… хорошо поработал, я хорошо поработала, было очень приятно, но мне не понравились эмоции. Это было грустно, отчаянно и безысходно. Секс не должен быть таким, если, конечно, ты не умираешь.

Марку захотелось выкрикнуть «Я увольняюсь!», сбросить рабочий фартук и убежать прочь из лавки, но он сдержался и задал самый глупый и неуместный сейчас вопрос:

— Не хочешь попробовать снова? С другими эмоциями.

— Ты в своём уме? — воскликнула Ди, — нет! Я встречаюсь с твоим другом, это будет нечестно по отношению к нему!

— То есть, если бы не Адам, ты бы согласилась?

— Нет.

Марку сорвало крышу. Он никогда раньше не получал отказов:

— Деспина, — подошёл он к ней вплотную, — я хочу войти в тебя, почувствовать, какая ты изнутри, доставить тебе столько удовольствия, сколько смогу. Без жалости и сожалений. Только об этом и мечтаю.

— Прекрати, — холодно посмотрела она на него.

— Как ты поняла, я — не гордый, могу и умолять, — накрутил он прядь её волос себе на палец, — и я умоляю тебя провести со мной ещё одну ночь.

— Отстань, Марк, я серьёзно, — Деспина выставила руки перед собой, — я не хочу тебя. Уходи, или мне придётся тебя уволить.

Марка охватили странные чувства — гремучая смесь из ярости, желания и разочарования.

— Я люблю тебя! — сорвалось с губ неожиданно для него самого.

— Не пори чушь, — поморщилась Деспина, — в тебе говорит зависть и ревность, а не любовь. Иди домой, Марк.